- Сценарий с изнасилованием отменяется. Мы отыграем все по первоначальному плану.

- Что? - пробормотала она, уставившись на него испуганными темными глазами.

Ну да, ей же страшно, он мог это понять.  

- Можешь не беспокоиться за свою маму.

Девушка тихо завыла, прижав кулак ко рту и отвернулась.

- Подавать на изнасилование я бы не советовал. У меня хватит ресурсов и связей, чтобы дело замять.

***

Она же знала, что это будет приговор.

- Я не хотела, я бы не стала, - одними губами прошептала Настя.

- Мне все равно, - сухо проговорил мужчина. - Но я хочу, чтобы четко понимала. Дело касается моей семьи. Семьи моего брата. И ради их благополучия я сделаю все.

Колючее молчание повисло. Как-то совсем холодно стало, хотелось съежиться.   

А мужчина выдержал паузу и проговорил:

- Даже женюсь на тебе.

Как будто гром прогремел в салоне.

- Что? - Настя задохнулась от неожиданности.

- Да. Ты не ослышалась. Фомин хочет, чтобы ты пролезла в мою семью, втерлась доверие к моему брату и его жене, чтобы шпионить и подстраивать гадости? Ты войдешь в мою семью. С одной лишь разницей, ситуацию будем контролировать мы.

Это было сказано негромко, но с такой холодной злостью, что Насте стало жутко.

- Когда все будет закончено, мы разведемся, - продолжал мужчина. - Ты получишь хорошие отступные.

- Зачем ты это делаешь? - только и смогла она выговорить.

- Так ты будешь у меня на глазах и не сможешь навредить моим близким.

Ведь знала же, что это будет приговор...

А он продолжал:

- От тебя потребуется только одно, правдоподобно сыграть, чтобы твой Фомин поверил.

Теперь он смотрел прямо ей в глаза. Смотрел и произносил это страшное:

- Сможешь сыграть правдоподобно? Тебе же не впервой.

Хотела знать меру его жестокости? Узнала.

- Сможешь? - с нажимом повторил он.

Настя молча кивнула.

- Вот и отлично. Позже заедем к моему брату, обговорим все. А пока...

Он резко припарковался у какого-то кафе. Повернулся к ней:

- Выходи.

- За-зачем? - выдавила она.

- Затем, что уже обед. Я хочу есть, и ты вероятно, тоже. Так что улыбнись и начинай играть правдоподобно. Должен же твой дядька поверить, что ты меня окрутила.

И вышел из машины.

11. глава 11

Они зашли в кафе как пара, Андрей придержал ей дверь, стул подставил, помог сесть. Один только раз бросил на нее суровый взгляд. напоминая, что надо вести себя естественнее, а в остальном - сама любезность. И аппетит у него был отменный. А у нее кусок в горло не лез.

В конце концов он спросил:

- Почему ты не ешь?

Настя заставила себя улыбнуться.

- Нет аппетита.

Опять тот суровый взгляд. И вдруг прищурился.

- Ты часом не беременная?

Столько холодного презрения. Наступил предел, она встала, отодвигая тарелку.

- Если вы уже поели, я хотела бы уйти. А если нет, можете запереть меня в машине, я никуда не денусь.

Он нехорошо усмехнулся:

- Ты, Настя. Говори мне ты, когда мы на людях.

Однако же встал, хотя у него еще много оставалось в тарелке. И процедура повторилась, опять он вежлив и предупредителен. Хорошо, хоть делал это молча. Потому что если бы он еще и говорил что, она бы точно не выдержала.

***

Внутренний раздрай, мучительный, рвущий душу.

Глаза видели девушку, которую надо беречь и защищать. Такую чистенькую, светлую, несчастную, что он готов был голыми руками удавить всех, кто ее обидит. А разум знал, что все это ложь, и перед ним опасная профессионалка.

Но самое неприятное - тело на нее реагировало. Телу было плевать, оно хотело повторения. Унизительно. Но с этим он мог бороться.

Из кафе он повез ее к Марку в офис, но прежде основательно покружил по городу. Из того, что девушка рассказала, Андрей сделал вывод, что у Фомина есть свои прикормленные люди в полиции. И тут он склонен был ей поверить, потому что видел сам, как задержался на ней острым пристальным взглядом тот полицейский. А в ее глазах в этот момент читался самый настоящий животный ужас.