Вадик кивнул не без важности: не впервой!

А тетка возьми да и окликни его:

– Вадик!

Вадик удивился.

– Борисенко Вадик, – грустно обрадовалась тетка, – я же тебя учила с пятого по седьмой класс. Ты хорошо успевал по математике.

И Вадик не стал ее дожимать – отпустил, да и все. Она, действительно, когда-то учила Вадика и ставила ему по математике исключительно хорошие оценки. Вадик сразу тогда и имя ее вспомнил. У него вообще была хорошая память: Оксана Тарасовна – такое было имя. Вадик произнес его вслух и отдал документы безвозмездно.

Ну, Казмирчук его и выдавил за это из таможни.

Нет, голодать Вадик Не голодал. И без дела тоже не сидел. У отца с матерью было хозяйство: участок, куры, свиньи – все свое. Еще был конь. На нем возили сено для его же прокорма. Во всяком случае, работы по хозяйству хватало. В том числе и Вадику. Иногда Лешка просил помочь – нажать и подержать при ремонте автомашин. Лешка знал машины, как, например, профессор химии – химию. То есть досконально. Все автовладельцы частного сектора звали его, если что. И Вадик ему помогал, как добросовестный подсобный рабочий, и чувствовал себя в этих случаях солидно, немного даже важничал. Но такие акции происходили нечасто из-за малого количества автовладельцев: накопление первоначального капитала в частном секторе шло медленно. И Вадик стабильно тосковал от неопределенности жизни. Лешка думал-думал, да и придумал Вадику лекарство от тоски в виде женщины Аделаиды.

Тоска действительно прошла. Ей на смену пришел покой. Покой и слабость. В основном, как уже было сказано, – в коленях. Ноги так и норовили согнуться, их приходилось контролировать. Но слабость эта не удручала – напротив, веселила. Вот, дескать, до какой степени – слаб в коленках! И Вадик самодовольно улыбался.

Курить – хотелось.

Не то слово. Зверски хотелось курить. Недокуренную пачку «Марлборо» Вадик, уходя, гордо не забрал с собой, хоть Аделаида и предлагала. И вот теперь он мечтал, как, добравшись до дома, стрельнет у кого-нибудь сигарету – например, у того же Лешки или у отца, хотя у отца скорей всего не окажется. Итак, накурившись, Вадик зароется под одеяло и, закрыв глаза, устроит себе кино: станет прогонять перед мысленным взором те моменты этой необыкновенной ночи, которые удержались в памяти. А что не удержалось – вообразит. Что у него, нет фантазии? О-го-го!

Однако в койку этим утром Вадик не попал. Возле дома стояла видавшая виды автоцистерна, окрашенная в защитный цвет, в прошлом – явно военная машина. Когда Вадик приблизился, автоцистерна трижды просигналила светом и гудком. За рулем сидел Лешка и курил сигарету, скаля желтые от никотина зубы. Вадик, как загипнотизированный, направился к кабине. Лешка открыл правую дверь и, когда Вадик угнездился на сиденье, блаженно ослабив тело, протянул ему сигарету.

– Ну что, починил пробки? – лукаво спросил Лешка.

– Да нет, – мотнул Вадик вдруг отяжелевшей головой.

– Не кемарь, – Лешка потряс его за плечо. – Есть дело. Иди, перекуси да умойся холодненькой, и поедем. Десять минут тебе, Вадик, давай!

– Куда мы? – спросил Вадик.

Лешка завел мотор.

– На завод «Пиво-воды». За спиртом.

О, Вадик хорошо знал этот завод, единственное значительное предприятие в частном секторе, он давал работу взрослым и буквально снился детям. Снился, впрочем, не весь завод, а его цех РАЗВОДЫ, который, собственно, и находился на территории частного сектора. Пивной же цех располагался ближе к промзоне – по соседству со складами, автобазами и недалеко от паровозного депо.

В цехе РАЗВОДЫ можно было купить бутылку газированной воды дешевле, чем в магазине. Кроме того, Лешка крутился там иногда, в этом цехе, дружил с работницами, порой что-нибудь починит, приладит – он уже в детстве был умелым и смекалистым. И ему в бутылку специально наливали двойной сироп – вот как!