– Что ж… Может, скажете, на какой срок я застрял в ваших проблемах?

– Сейчас на рассмотрении годовой план исследований, а потом…

– Что?! Годовой? Я должен год торчать неизвестно где?

– Пока год, – спокойно ответил Бинго. – А там – поглядим. Может, и не понадобишься. Может, самому понравится.

– Уму непостижимо! Я думал, провожусь с вами недельку-другую, а тут – целый год!

– Можешь отказаться, – Бинго вновь хищно улыбнулся.

– Да если б мог – ноги б моей тут уже не было! Но вы же, сукины дети, все рассчитали, все подстроили! – Я остыл так же резко, как вспыхнул. Устало махнул рукой. – С такими, как вы, бесполезно спорить.

– Это самое разумное, что ты сегодня выдал, Грач. И, пожалуй, хватит на сегодня светских бесед. Мне осталось только сказать тебе: «Фас!»

– Когда я приступаю?

– Уже приступил. Сейчас ты уединишься в каюте и сочинишь подробненький отчет о своей прогулке на Луну-один. Справишься?

– Терпеть не могу писанину. Может, я так расскажу?

– Нет, Грач, ты все опишешь и поставишь подпись. А если у меня возникнут дополнительные вопросы, тогда поговорим.

– Но предупреждаю, колоть в меня нейролептики бесполезно. Во-первых, скрывать мне нечего, поскольку я ничего такого и не видел. Во-вторых, могу под этим делом такой херни наговорить, что вы со своими мозгоправами сами пожалеете. И еще, верните мне мои часы. Они мне дороги, как память.

– Какая память, Грач? – насмешливо проговорил Бинго. – Что тебе может быть дорого, кроме денег? На, хватай, – он вынул часы из ящика стола и швырнул мне. – Не нужны никому твои нищенские крохи.

– Вот так, денежки счет любят, – строго проговорил я и спрятал свое маленькое состояние в нагрудном кармане.

– Какие будут пожелания? Помыться, переодеться, перекусить?

– Переодеться, – кивнул я. – Но сначала помыться. И перекусить. И если можно, парочку массажисток в ванную. Если не трудно, китаянок или малаек. И хорошо бы дворецкого в номер.

– Приятно видеть, что ты еще способен шутить, – проговорил Бинго с некой двусмысленной интонацией и вышел из каюты.

А я, отложив на потом составление своего первого доноса, принялся размышлять на тему: как мне сбежать из этой компании и при этом сохранить содержимое штанов в целости.

Едва дождавшись герметизации шлюзов, Дэба выскочил на трап и вытянулся перед генералом Бетховеном.

– Господин командующий…

– Вольно, – отмахнулся генерал. – Пошли ко мне.

В каюте у генерала они обнялись.

– Ну, здорово, батя, – выдохнул Дэба.

– И тебе того же. Ох, тяжко было тебя ждать, парень…

Он разлил по рюмкам бренди.

– За твое благополучное возвращение.

– Мне можно побольше, – произнес капитан, покосившись на микроскопическую дозу.

Бетховен рассмеялся и передал ему стакан из бара.

– Наливай сам, сколько надо. Что, сынок, несладко пришлось?

– А когда мне сладко-то было? Ребят вот потеряли…

– Да знаю, – вздохнул Бетховен. – Что ж поделаешь, они – солдаты. Кстати, вы и штатского там оставили?

– И штатского. Может, оно и лучше? Лишние глаза, лишние слова…

– Не знаю, – покачал головой генерал. – Мне его специально советовали, он человек надежный был. Ну, да ладно, мертвых не вернуть. А поэтому – за живых! – он качнул рюмкой.

Они помолчали, пробуя бренди. Генерал поморщился – он не признавал дешевые напитки, зато Дэба хватанул стакан залпом.

– Значит, говоришь, все сделали? – спросил Бетховен.

– Все, – подтвердил Дэба.

– И Придумщика привезли?

– Я же говорю – все.

– Интересно на него взглянуть.

– Ничего интересного, – пожал плечами капитан. – Человек как человек. Лучше скажи, что ты с ним делать собираешься.