– Сакис ты опять вооружение и снаряжение в Россию коммунистам везти собрался? – отозвал меня в угол Никольский и зло зашипел.

– Ты вообще газеты какие-нибудь читаешь? – я сначала посмотрел на него недовольным взглядом с ног до головы, а потом и спрашиваю. Мало мне одного брюзжащего в голове грека, так и этот начал ярого белогвардейца из себя тут строить.

– Ты это к чему? – насторожился тут же Никольский.

– А к тому, что против России хотят объявить крестовый поход, который явно скоро начнётся. Тебе напомнить, что это значит? – ехидно спрашиваю я.

– Сметут всех коммунистов и ну и поделом им – несколько пренебрежительно Никольский.

– Дурак вы батенька. Сомневаюсь, что это сейчас получиться. Коммунисты сами рано или поздно уйдут. А вот при религиозных войнах население жалеть никого не будет. Ни женщин, ни детей, ни стариков. Ты такую судьбу для своей родины хочешь? – смотрю ему прямо в глаза. Меня всегда удивляла массовая жестокость, с которой велась Вторая мировая война. Ведь в Первую мировою это были больше исключение, чем правило. Только теперь я начал понимать, насколько нам врали и продолжают врать правители России и СССР про Вторую мировую войну.

В нашествии Гитлера на СССР присутствовал и религиозный фактор. Ведь не зря в рядах немецкой армии было более миллиона идейных наёмников. Они свято верили, что идут освобождать русских и Россию от безбожников, террористов и жидов-масонов. Многие коммунистические вожди до революции были отъявленными бандитами. Например, тот же Фрунзе был дважды приговорён к смертной казни, а после революции он стал председателем Реввоенсовета СССР и нарком по военным и морским делам. Вот такими «отморозками» они тогда и выглядели в глазах в Европе для большей части её населения. Ведь революции пробовали так же сделать и в Европе, например, такие как создание Баварской Социалистической республики в 1919. И там тоже во главе стояли еврей-коммунисты-террористы, живой так сказать пример их деятельности. Они, тоже не успев прийти к власти стали преследовать любое инакомыслие, захватывать заложников и грабить. Так, что терроризм, как ведение политики изобретение не двадцать первого века, как многие думают, а на много и намного раньше. Но это раньше не было так массово, как после Первой мировой войны.

По жестокости Вторую мировую войну можно разве что сравнить с Гугенотскими и Альбигойскими войнами. Хотя и сами коммунисты в СССР своей сегодняшней политикой делают всё, чтобы так случилось.

– Так, а тебе-то с этого что? – «набычился» Никольский.

– Во-первых, я и сам православный, и я не желаю уничтожение православия. Расправятся с русскими, согнут и всех остальных… – отвечаю ему и всё так же пристально смотрю на него.

– То-то они церкви рушат, а священников сажают в тюрьмы – перебил меня Никольский.

– К сожалению, рушат – вздыхаю. – Но я буду настаивать на прекращении уничтожения церквей и приостановлении гонения на священников.

– Ага, так они тебя и послушают – слышу непрекращающийся скепсис в ответ.

– А у меня договор с коммунистами. Я им, они мне. А с деньгами-то у них не очень. Вот они потом и помогут и Греции – отвечаю ему.

– Что построить коммунизм? – всё так же ехидно улыбнулся.

– Ну, в Греции это вряд ли пройдёт. А вот отбиться от англосаксов, турок и других, помогут. Ты, что не видишь, что грядёт новый передел мира? – теперь уже ехидно я.

– И что? Вот так вот можно всё изменить? – удивился Никольский.

– Всё можно, если знаешь как. Короче, сейчас мне тут некогда с тобой философствовать, делом заниматься надо. Не думай, что коммунисты всемогущи. Зато вспомни, как вам и нам «союзнички» в Гражданскую и Первую мировую помогли. И вообще мне всё равно кто сейчас в России правит, белые, красные, зеленые, да хоть в крапинку. И не мешай мне, в конце концов, зарабатывать деньги…которые нам так нужны. Как сказал великий римский император Веспасиан: деньги не пахнут – хотя это он сказал про налог на туалеты, но в будущем это имеет несколько другое значение, которое подразумевая сейчас я. Затем отодвигаю плечом Никольского и иду рассматривать полевые кухни.