– И то верно, – я задумчиво кивнул головой. – Не вычистить. Да-а уж… Подбирают для себя и под себя. Берут в основном прилежных, исполнительных, но ни к чему не годных, чтоб не подсиживали, а лишь засиживали, – он кинул на меня быстрый взгляд, но сразу же отвернулся. – Но не учитывают только одного: со временем таких вот «прилежных и любезных» становится все больше и больше, и своей массой они вытесняют тех, кто их наплодил и рассадил. Ну и время, конечно, способствует этому: с поста и на погост, покомандовал и в стену. А коль те рассядутся на своих местах… – тут я глаза закатил, как мне показалось, выразительно, – то сразу же начинают окружать себя еще большим количеством таких же прилежных, исполнительных и еще более никчемных, полагают, что так смогут обезопасить себя. Подбирают подчиненных, исходят из собственного опыта и из наблюдений за происходящим, но со стороны, с безопасного расстояния. И это все растет, разрастается, распухает… – я растопырил руки и показал, как куча поднимется, выше, выше… рядом начал другую выкладывать, потом бросил – не очень живописно, но и так сойдет, – н-да, не вычистить… очень и очень сложно расчистить…

– Тогда зачем это – «упразднение административного отделения предприятия…», а?

– Как это зачем? А все ради денег. Ради наживы. Разве не понятно?

– Какая-то бедная, почти убогая цель и причина для всякого рода изменений, не кажется ли вам? Нажива! Жадность! Это же отвратительно.

Я неопределенно пожал плечами.

– А на что, простите, ориентироваться кроме денег? Царей-то нет, королей нет, от сословий ничего не осталось, райкомы исчезли, а кто в них сидел – те сбежали, а другие перекрасились, рядом будешь стоять и не увидишь… Короли стареют и умирают или им головы рубят, царей убивают, императоров свергают, а чиновники остаются, и после каждого переворота их становится все больше и больше, к старым прибавляются новые и молодые, и они продолжают служить в своих конторах, отделениях, главках, министерствах… Может и не в императорах с королями все пагубное дело-то, а?

Он скривил губы.

– Может и не в них, – согласился он. – Деньги, деньги, всюду деньги…

– Конечно деньги. У тех таинственных граждан, на которых мы оба служим, имеется одна общая черта – они везде теперь ищут для себя выгоду. Вот из-за этой выгоды контору и закрывают. Ни политика тут не замешана, ни идеологические вопросы, а лишь деньги, и никаких эмоций поверх этого. В строчке «прибыль» с каждым днем должно быть больше и больше, и не хуже, чем у соседа.

Он понимающе наклонил голову, не отрывая взгляд от ковра. Понравился, наверное, с собой заберет на новое место.

– А у вас одних начальников пятнадцать штук. Всякие. Замы ваши, начальники управлений, отделов, еще какие-то замы. Даже служба безопасности имеется. Завели зачем-то. Что он там охраняет, стережет? Такую трясину развели, что и шагу нельзя ступить – проваливаешься в какую-то муть.

– Трясину? А кто будет управлять всем этим стадом? – вскинул он брови, выстрелив этот вопрос. – Кто будет управлять всей этой человеческой массой, что растет и размножается, а? Кто-то же должен. Их же нельзя оставить самих по себе. Это же, вообще, неизвестно чем закончится. Случайно не знаете ответа на этот простой вопрос? – он ехидно оскалился.

– Нет, не знаю, – успокоил я его. – Но знаю совершенно точно, что стоит лишь трем конторским служащим, они же чиновники, они же бюрократы, объединиться под одной крышей с благим намерением, как вы говорите – управлять стадом или коллективом, то полдня они в самом деле будут управлять им, как смогут, как получится, а другую половину начнут бороться и грызться друг с другом, но здесь уже на совесть, так сказать от души.