– Тут я вам ничего сказать не могу, – спокойно пояснил Артём. – А давайте, я вас потом до дома на машине доброшу. И вы мне это постановление отксерокопируете.

– У меня дома ксерокса нет. А пока мы ко мне приедем, всё будет закрыто, и снять копию будет негде.

– Ясно. А можете вы мне тогда это постановление факсом скинуть?

– Да, конечно. Но не сегодня, у меня факс только на работе есть. В понедельник утром – сделаю. Номер давайте.

2

Всю дорогу обратно в голове Артёма периодически всплывали только два вопроса: «Что же такого случилось в один из мартовских дней тысяча девятьсот восемьдесят второго года с пятью молодыми, здоровыми мужиками-военными, прошедшими специальную подготовку? Что так потрясло Кузнецова Александра и, с его слов, других его сослуживцев-друзей тоже, что он об этом дне вспоминает и пишет с такими чувствами?»

Ведь из того отрывка письма было видно, что его автор испытывает сильное эмоциональное напряжение и, возможно, даже боль. И это, спустя пять лет, после произошедших и упомянутых вскользь в письме событий.

Ответ на него знали: Кузнецов Александр Валерьевич и, вероятно, ещё один из бывших сослуживцев по имени Никита, который проживает или проживал в городе Киров.

Оперативник сразу же после того, как ушёл из квартиры Николаева и сел в служебную машину, открыл записную книжку тренера. Он стал искать в ней какие-либо упоминания о Кузнецове Александре. Милиционер не хотел этого делать в квартире, где находились Катя и Андрей Борисович, чтобы они не видели с каким нетерпением и одновременно азартом он делает это, и какая реакция будет у него после обнаружения или отсутствия соответствующей записи.

Но вот искомая надпись найдена. Напротив аккуратно выведенных слов – «Кузнецов Александр» стояли цифры телефонного номера.

Артём, направляя автомобиль по зимней, темной дороге, обдумывал, каким образом ему выстроить свой разговор с указанным в записной книжке лицом, чтобы и не напугать его, и получить ответ на интересующий его вопрос, а также иные сведения, имеющие отношение к смерти Павлова. А возможно, и к смерти Николаева. И ещё к Тумнетувге.

Долгов приехал в РОВД очень поздно. Поэтому после того, как он поставил автомобиль в гараж и отдал документы на него в дежурную часть, то не стал сразу звонить Кузнецову. Милиционер решил это сделать утром, на свежую голову.

Чтобы не терять время на дорогу до дома, он составил стулья в своём кабинете и лег на них спать.

3

– Алло, – произнёс Артём в трубку, – доброе утро. Прошу прощение за столь ранний звонок. Мне необходимо переговорить с Александром Валерьевичем Кузнецовым.

– Доброе утро, – послышался на том конце провода молодой мужской голос. – С Александром Валерьевичем вы переговорить не сможете. Он умер.

Нельзя было сказать, что вероятность услышать такие слова оперативником совсем не рассматривалась. Но всё-таки он надеялся на другой ответ. Поэтому, выслушав слова молодого мужчины, Долгов сделал паузу, чтобы осмыслить их и «переключиться» с подготовленной схемы намеченного разговора.

– Примите мои искренние соболезнования, – наконец, сказал он. – Меня зовут Артём. Я звоню по поручению его бывшего сослуживца по армии – Павлова Виталия Сергеевича. Он в свое время попросил меня кое-что сделать, поэтому я и звоню. Может быть, Александр Валерьевич что-то вам говорил об этом?

Было слышно, как собеседник дышит. По затянувшейся паузе милиционер догадался, что тот пытается хоть что-то вспомнить. Но вот из трубки донеслось:

– Да, вспомнил. Папа неоднократно говорил о своих бывших сослуживцах по армии. Они как-то даже приезжали и собирались у нас. Правда, было это давно, лет шесть-семь назад. Но я не забыл, как отец радовался их приезду. А что вы хотели передать?