Начать осмотр Дмитрий решил с кургана, так как именно к нему вело большинство протоптанных тропинок.

– Рассредоточиться! – скомандовал он и, когда разведчики, включая и Глухаря, выполнили приказ, ступил на одну из них.

Тропа, оказавшаяся на удивление чистой: без окурков, обгоревших спичек и обрывков бумаги, обогнула курган и вывела Дмитрия к земляному валу, оказавшемуся при ближайшем рассмотрении бетонным бруствером, плотно обложенным дерном, за которым располагались сдвижные стальные ворота, преграждающие доступ в недра кургана. Пересекая бруствер, от ворот протянулась уходящая вдаль прямая, как стрела, и удивительно ровная гравийная насыпь, похожая на железнодорожную, только гораздо уже. Кто и зачем выстроил ее, было совершенно непонятно, так как, не доходя трехсот или четырехсот метров до ближайшего холма, насыпь попросту обрывалась. Для прохода людей в воротах имелась отдельная дверь с массивным запорным штурвалом, также наглухо закрытая. Впрочем, преграда оказалась мнимой. В основании сдвижной бронеплиты, как раз на уровне человеческого роста, зияло полутораметровое отверстие с неровными краями оплавленного металла, через которое свободно мог протиснуться боец даже в полном боевом снаряжении.

Пока Дмитрий разглядывал взорванные ворота, Чирок обогнал его, потрогал края пробоины пальцем и удивленно присвистнул.

– Ничего себе!

Правда, после того как Дмитрий сурово взглянул на него, тот сразу прикусил язык и вернулся на место.

Подав прикрывающим его бойцам знак быть наготове, Дмитрий осторожно приблизился к воротам и заглянул внутрь. Из темной дыры на него пахнуло причудливой смесью запахов озона, морских водорослей и гнили. Наверное, так должно пахнуть на берегу океана после тропического шторма. Но разглядеть что-либо в темноте без фонаря оказалось невозможно.

Дмитрий обернулся к Чирку, который даже вытянул шею, стараясь заглянуть в отверстие из-за спины командира:

– Останешься здесь наблюдать за входом… точнее за выходом. В случае опасности, появления посторонних и малейшего движения с той стороны подашь сигнал голосом или выстрелишь в воздух.

Среди еще нераспакованного снаряжения группы имелись подшлемные рации с одним наушником и вынесенным ко рту микрофоном, обеспечивающие устойчивую связь на дальности до полутора километров, по одной на каждого разведчика. Дмитрий остро пожалел, что своевременно не позаботился раздать их. Поддерживать связь с дозорными с помощью портативных раций было бы гораздо удобнее.

Однако Чирка отсутствие рации ничуть не смутило. Он энергично кивнул:

– Есть, командир.

Позже Дмитрий не раз вспоминал выражение его лица в тот момент. Оно выглядело так, словно Чирок хотел что-то сказать, спросить или, наоборот, предупредить о чем-то. Ничего этого Дмитрий так и не узнал. Больше он Чирка не видел.

Рассредоточившись, разведчики тщательно осмотрели склоны кургана, но не обнаружили других проходов в подземелье. В какой-то мере такой результат удивил Дмитрия, так как планы устройства заглубленных бункеров и прочих подземных убежищ предусматривают наличие, помимо основного, еще одного или даже нескольких запасных выходов. Злой предложил подняться на вершину. Но Дмитрий это запретил: приближалась ночь, а до наступления темноты нужно было закончить осмотр оставшейся территории.

Их всех сооружений полигона ближе всего к кургану располагались вкопанные в землю цистерны. Туда он и повел свою группу. Но ничего примечательного разведчики там не обнаружили. Возле цистерн ощущался стойкий запах солярки, подтвердивший первоначальный вывод Дмитрия об их назначении. Имелся здесь и сколоченный из досок грибок, служивший укрытием для некогда выставляемого возле цистерн часового. Очевидно, грибок возводился в расчете на длительную эксплуатацию, так как помимо укрытия от дождя на посту прежде находился и телефонный аппарат, о котором напоминали свисающие со столба оборванные провода. Судя по линии разрыва, провода не были перерезаны ножом, а именно оборваны. «Вырваны с мясом», – как сказал Жила, осмотрев вслед за Дмитрием телефонный кабель.