Серебряный злотый играл в лучах солнца, отсвечивая высеченным царским профилем. Ничего необычного в отчеканенном на серебре портрете императора не имелось. Короткая причёска да слегка курносый нос – фамильная черта всех мужчин императорского рода, вот и всё, что можно детально разглядеть на этой монете. Старый император не любил носить бороду и всегда её брил, но в целом его лицо было довольно приятным и лишено каких-либо уродливых черт, в отличие от того же императора Транслейтании.

Подкинув монету на ладони, я заставил её перевернуться и показать мне реверс. На нём, ожидаемо, оказалась изображена двуглавая сова, символ мудрости и богатства. В её растопыренных когтях лежали атрибуты имперской власти: щит и меч. Так сложилось исторически.

Когда-то очень давно атрибуты были совсем другими, об этом нам рассказывали на уроке истории. Ими тогда являлись скипетр и держава, как символы богатства и изобилия, но Склавенской империи приходилось часто защищаться от внешних врагов, которые постоянно хотели её разорвать на мелкие государственные образования, частично это им даже удалось, и теперь каждый её житель знал и понимал, что только щит и меч империи смогут защитить любого гражданина страны от посягательств внешнего, а то и внутреннего врага. Так объяснял мне отец.

Отвлёкшись от мимолётных воспоминаний, я вновь обратил свой взор на монету, что приятно холодила правую ладонь. Злотый мне не помешает, ведь впереди предстоит много расходов, и я вновь вернулся в реальность и внимательно оглядел себя. Да, пальто оказалось сильно забрызгано грязью, да ещё на брюки с ботинками попало, обувь-то я отмою быстро, брюки тоже очищу, а вот пальто придётся отдавать матушке. Сам я не смогу его хорошо очистить, но ничего, это всё мелочи по сравнению с моей сегодняшней радостью.

Отряхиваясь на ходу, я поспешил домой, но шел уже более осмотрительно, чтобы снова не попасть под грязный душ. Мимо меня ехали извозчики, проносились редкие локомобили, беспрестанно пыхая чёрным угольным дымом, иногда звякал медным колокольчиком трамвай на лошадиной тяге. Конец мая 1895 года выдался на редкость холодным, и многие прохожие шли закутанные в разнообразные одежды, несмотря на яркое солнышко, что ощутимо припекало сверху, немного разогнав свинцовые тучи после студеного утра.

Наш губернский город Крестополь совсем небольшой, и минут через двадцать, свернув с главной улицы, я направился к своей квартире, что находилась в доходном доме купца Воротеева, в самом конце длинного проулка. Пройдя множество деревянных зданий, что изредка разбавлялись одно и двухэтажными кирпичными домами, я вошёл в парадный подъезд, тепло поприветствовав нашего вечного дворника Иннокентия.

– Ну что, гимназист, сдал, чай, экзамен али нет? – хмуря кустистые седые брови, улыбнулся мне дворник. Он всё знал о каждом жильце нашего дома, и потому его вопрос меня не удивил.

– Сдал, дядя Иннокентий, возьмут меня в академию.

– Молодец! А матушка-то твоя как тому обрадуется, да и отец твой, хоть и на небесах давно, а услышит о том. За Отечество погиб, а и сына в люди успел вывести. Давай, учись, пусть земля людьми добрыми полнится.

Я кивнул и, не став задерживаться, поспешил к матушке. Любое упоминание об отце заставляло болезненно сжиматься моё сердце. Мне очень не хватало его совета, участия, твёрдой руки, что часто лежала у меня на плече. Он мне так нужен, особенно сейчас, когда мне хотелось спрашивать о многом, слушать его советы и знать, что он есть и всегда будет рядом со мною. Я завидовал другим, у них есть отцы, а я…