А преступления, злость и другие плохие поступки будут отсутствовать, поскольку каждый человек поймёт бессмысленность этих поступков, каждый человек поймёт смысл жизни. В этом активно будет помогать любая религия, особенно после того, как каждый человек будет знать и следовать пути своей религии и знать священную книгу своей религии, человек будет двигаться дальше. И это будет поистине великая система, которую станет возможно организовать. И для того, чтобы прийти к этой великой системе каждый человек должен начинать свои старания уже сегодня и стоит надеяться, что человечество сможет увидеть эту систему и эту картину великого будущего уже завтра…

Это было невероятное и шокирующее выступление, мало когда присутствующие, кроме мамы мальчика могли испытать подобное чувство, вызывающее почти все эмоции, которые только есть в человеке.

– Ваши идеи мне очень даже понравились – сказал Вадим Александрович.

– Я над ними работаю всю жизнь, профессор, но я столько повстречал агрессии.

– Это свойственно людям – печально говорит старый филолог. – Они готовы на всё, чтобы иметь выгоду.

– Но я не такой, мои изобретения будут помогать людям, они же, к сожалению, видят в них средство заработка – от такой несправедливости тянуло в сердце.

– Многие люди такие, но не всё так плохо – говорит Вадим Александрович. – Многие люди глупы, но я не пытаюсь возвышаться. Я ничем не отличаюсь от них, просто пятно в свете мироздания.

– Я тоже считаю людей глупыми, они слепые, не желают видеть, я преподношу будущее, точнее, ручку от двери с будущего, но они не готовы, человечество не готово. Но я, зато я готов ручаться, что всё, что я делаю и сделаю будет лишь во благо, будет мир, в котором нет войн и смертей, будет только счастье. За свой труд, свои идеи, я вытерплю и сто лет изгнания и непонимания, однажды, люди увидят свои ошибки! И даже несмотря ни на что я люблю их – мальчик не был злым, он не держал на человечества ненависти, лишь обиду, он жалел их, сколько же любви и тепла в этом маленьком сердце, хватит ли его на всех людей?

– Знаете, что мальчик, я когда-то был таким же – хмыкнул профессор, погружаясь в омут памяти. – Но мои надежды разбились о реальность. Ваши желания, ваши идеи не принимают, мои тоже не приняли однажды. Я стал ужасным, серым и никчёмным. Думаю, что когда-нибудь мир действительно измениться, но это сделаю не я.

– Вы мне кажетесь не таким уж и серым – сказал мальчик. – Среди толпы, вы выделяетесь. И мир изменится, только благодаря нашим усилиям, усилиям всего поколения.

– Вы ошибаетесь – горько усмехнулся старый филолог. – Я ничем не заслужил. Моё существование не имеет смысла, не имеет ценности. Весь мир крутился вокруг моей работы, но она не оправдала моих надежд.

– Если вы переживаете, это уже делает вас совершенно другим, мир не идеален, никто не идеален – заметил мальчик. – Но вы, среди серой толпы, нашли меня. Меня, которого не признавали, не признают, но будут признавать. Мне хочется верить, что среди «толпы», есть такие же люди.

Сколько теплоты в этих словах, сколько искренних чувств. Вадим Александрович снова подавился воздухом, кратко прохрипев что-то невнятное.

– Как же мне приятно с вами общаться, я надеюсь, что мы ещё встретимся?

– Возможно…

– И обещаете не терять надежды?

– Обещаю.

Мальчик радостно улыбнулся, когда же профессор улыбнулся.

– Молодой человек, ваша вера в это хорошее во мне, меня поражает. Вообще вера в людей, я так давно одинок, но с вами хочется тянуться даже за солнцем. Вы истинный волшебник, ведь именно вы вдохнули в меня веру, ни с кем, никогда такого не было. Прошу, если вы меня не забудете, если мои слова имеют в этой жизни вес, то я умоляю вас – Вадим Александрович замер и сел на одно колено перед мальчиком, грустно улыбаясь, по-настоящему улыбаясь. – Что все ваши идеи будут помогать, будут нужны для творения, искусства. Что ваша душа не забудет теплоты родителя, счастья, что сердце ваше не покроется льдом. Вы обещаете?