Представление о том, что усилия всех должны направляться мнением большинства или что в обществе достигается большее согласие, когда оно следует критериям большинства, фактически противоположно принципу, по которому развивается цивилизация. Если его примут все, то это, вероятно, приведет к застою, или даже к упадку цивилизации. Прогресс состоит в том, что немногие убеждают многих. Новые взгляды должны где-то появиться, чтобы со временем стать взглядами большинства. В опыте общества нет ничего такого, что не было бы первоначально опытом немногих людей. Процесс формирования общественного мнения ни целиком, ни даже главным образом не сводится к дискуссиям, вопреки тому, что рисует слишком интеллектуализированная концепция. Есть доля истины в том, что демократия – это правление посредством дискуссий, но это относится только к последнему этапу, на котором испытываются достоинства альтернативных взглядов и желаний. Хотя дискуссии очень важны, это не основной процесс, в ходе которого люди учатся. Их взгляды и желания формируются тем, что каждый действует в соответствии со своим замыслом; и они выигрывают от того, чему другие научились на своем опыте. Если не будут появляться отдельные люди, знающие больше, чем другие, и имеющие возможность убедить остальных, прогресс во мнениях будет весьма незначительным. Именно потому, что обычно нам не известно, кто знает лучше, мы оставляем решение процессу, который не контролируем. Но только благодаря меньшинству, действующему не так, как предписало бы большинство, это большинство в конце концов и научается действовать лучше.

6. У нас нет оснований приписывать решениям большинства высшую, надындивидуальную мудрость, которой, в некотором смысле, могут обладать плоды спонтанного общественного роста. В решениях большинства не стоит искать такую высшую мудрость. Они обречены, если уж на то пошло, быть хуже решений, которые, выслушав все мнения, приняли бы наиболее разумные члены группы: их менее тщательно обдумывали, и обычно они представляют собой компромисс, никого полностью не удовлетворяющий. Это еще более верно для кумулятивного результата, порождаемого последовательными решениями большинства, состав которого постоянно меняется: результат становится выражением не связной концепции, а различных и часто несовместимых целей и мотивов.

Такой процесс не следует путать с теми спонтанными процессами, которые свободные сообщества научились рассматривать как источник многого из того, что превосходит возможные плоды изобретательности отдельного человека. Если под «социальным процессом» мы понимаем постепенную эволюцию, порождающую лучшие решения, чем сознательный замысел, то навязывание воли большинства вряд ли можно считать социальным процессом. Оно коренным образом отличается от того свободного роста, в ходе которого возникают обычаи и институты, поскольку его принудительный, монополистический и исключающий характер разрушает те самокорректирующиеся силы, благодаря действию которых в свободном обществе ошибочные решения отбрасываются, а успешные распространяются. Оно также фундаментально отличается от кумулятивного процесса развития прецедентного права, если только, как в случае судебных решений, оно не встраивается в связное целое благодаря тому факту, что при этом сохраняется сознательная приверженность принципам, примененным в предыдущих случаях.

Более того, решениям большинства, если они не руководствуются общепринятыми принципами, особенно свойственно приводить к результатам, которых никто не хотел. Часто случается, что собственные решения большинства вынуждают его к совершению действий, которых никто не задумывал и не желал. Вера в то, что коллективные действия могут обходиться без принципов, – это в значительной степени иллюзия, и обычно в результате отказа от принципов большинство вынуждено двигаться в направлении, определяемом непредвиденными последствиями прежних решений. Единичное решение может иметь отношение только к какой-то конкретной ситуации. Но оно порождает ожидание, что когда опять сложится подобная ситуация, правительство поступит точно так же. В результате принципы, применение которых для общего случая никем не предполагалось, которые в случае такого применения могут оказаться нежелательными или бессмысленными, порождают в будущем действия, которых мало кто желал вначале. Обычно правительство, заявляющее о том, что свободно от принципов и намеревается решать каждую проблему по обстоятельствам, в конце концов начинает следовать принципам, которых оно не выбирало, и проводить политику, которой не замышляло. Феномен, который мы уже имели возможность наблюдать, – это когда правительство, начинающее с гордого заявления, что намерено сознательно и обдуманно контролировать все дела, вскоре обнаруживает, что на каждом шагу вынуждено считаться с давлением обстоятельств, созданных его прежними действиями. Именно с тех пор, как правительства возомнили себя всемогущими, мы постоянно слышим о том, что было необходимо или неизбежно то или иное их действие, о неразумности которого им хорошо известно.