Дальнейшее нарастание идей конституционализма в мировой практике в новое время выразилось в расширении числа государств, перешедших к установлению конституционной формы взаимоотношений государства и индивида. В конституциях стали закрепляться не только гражданские свободы публично-правового профиля, но и свободы частноправового блока. С начала XX в. в текстах конституций появились новые поколения прав: социально-экономические (впервые введены Веймарской конституцией 1919 г. в Германии, широко были заявлены в социалистических конституциях, в том числе СССР и РСФСР, начиная с 1936 (1937), 1977 (1978) гг.); возникло такое поколение прав, как коллективные права и свободы; расширился традиционный каталог гражданских свобод – личных и политических прав. Не только юридически, но и фактически соответствующие права получили широкое признание в новых конституциях стран Европы, принятых после Второй мировой войны (Конституция Италии 1947 г. и др.). Указанные события придали учению о субъективном характере основных прав и свобод неопровержимый характер в юридической науке XX столетия. Важным фактором, стимулирующим процессы субъективизации основных (конституционных) прав и свобод в различных странах, стало широкое учреждение в период после Второй мировой войны специализированных судебных органов – конституционных судов, предназначенных для защиты конституционных прав и свобод путем непосредственного применения конституционных норм, в том числе формулирующих основные права и свободы.

Таким образом, описанные выше процессы явились важными импульсами для утверждения субъективной природы конституционных прав и свобод. А закрепление в текстах послевоенных и более поздних конституций основных прав и свобод, относящихся не только к публично-правовому блоку, но и к частноправовому профилю (социально-экономические права), создало предпосылки для модификации категориального инструментария юридической науки, а именно для замены понятия «субъективное публичное право» новым, более имманентным понятием – «субъективное конституционное (основное) право».

В России история развития учения о субъективном публичном праве имела ряд особенностей. Во-первых, началась значительно позднее в сравнении с западными странами – с конца XIX столетия. Это объясняется длительным господством в России крепостного права, признававшего крестьян не лицом, а вещью землевладельца. Крепостное право было введено Судебником 1497 г., указами о заповедных летах и урочных летах и окончательно – Соборным уложением 1649 г., отменено в 1861 г.130 Во-вторых, в России позднее начался подъем революционного движения, обеспечившего первые шаги к конституционализации страны. Раннее (исходное) конституционное законодательство в России было принято на волне первых буржуазно-демократических революций лишь в 1905–1907 гг.: Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка» от 17 октября 1905 г.; Основные государственные законы Российской империи от 23 апреля 1906 г. Но время их действия было непродолжительным, до Октябрьской социалистической революции 1917 г. В-третьих, «в русском праве ввиду его специфики и заметного удельного веса обычаев и “общинного права” деление на публичное частное право исторически не было выражено столь отчетливо, как в других государствах. Лишь в XIX в. внимание к этому вопросу получает дополнительные импульсы ввиду нарастающего интереса прогрессивной общественности к идеям конституционализма и введения системы законов»