Широкий подход предполагает существование в его рамках значительного многообразия моделей конституций, включая, в частности, наиболее заметные из существующих сегодня или в недавней истории: западную, которая имеет главной целью ограничение власти; социалистическую, которая устанавливает правовую основу для обобществления экономики; мусульманскую, провозглашающую в качестве основной цели обеспечение торжества идей ислама. Как видно, каждая из всех крупных существующих моделей конституций так или иначе преследует цель налаживания взаимоотношений между людьми, т. е. усиления солидарности между ними, но на различной идеологической основе, т. е. вокруг разных ценностей. При этом широкий подход допускает существование различных идеологий, мотивов, способов обеспечения солидарности в масштабах конкретной страны.

Узкий же подход к пониманию конституции, конституционного права и их предмета исходит из того, что подлинное единение людей возможно лишь в том случае, если обеспечить им гарантии их свободы, т. е. свести к минимуму угрозы ее подавления, исходящие от власти. Только те правовые акты, которые стремятся юридическими средствами минимизировать такие угрозы, могут считаться конституциями. Такой подход отрицает признание за документами, официально именуемыми конституциями, но не обеспечивающими механизмов ограничения власти, сущности таковых, считая их лишь имитацией конституций.

Представляется, что в понимании конституции следует руководствоваться узким подходом как в наибольшей степени оправдавшим себя с точки зрения гуманистического потенциала. Только он способен дать представление о специфике конституции как правового и культурного феномена, делает ставку на органическую солидарность и предлагает наиболее эффективные пути решения самой сложной и важной проблемы солидарности – солидарности сильных со слабыми. Неприемлемость широкого подхода к пониманию конституции заключается в том, что он включает ее концепции, предлагающие значительно менее эффективные пути к обеспечению социальной солидарности: делающие ставку на механическую (классовую, религиозную) солидарность со всеми ее недостатками и к тому же не дающие гарантий против злоупотреблений самой мощной и организованной силы, т. е. государства, что не решает главной проблемы обеспечения социальной солидарности (солидарности сильных со слабыми) и тем самым подрывает ее основы.

Слабая методологическая пригодность широкого подхода к пониманию конституции для ее исследования и обеспечения ее эффективности как правового средства продвижения общественного прогресса отмечалась в юридической литературе: трактовка конституции в качестве системы правовых норм, регулирующих основы устройства государства и общества как единого целостного организма, неприемлема, поскольку она «не позволяет выработать никакого учения о конституционализме, ибо с ним отождествляется любая по форме и содержанию политическая организация»^>104, – справедливо полагает известная российская исследовательница, теоретик права Н. В. Варламова. Потенциал понимаемой таким образом конституции для обеспечения социальной солидарности весьма ограничен, поскольку адаптированная к конституционному праву идея солидарности означает не только такую сплоченность на какой бы то ни было идейной основе, но и прежде всего ограничение неоправданного применения силы^>105, переход от правления к управлению^>106. Классический же конституционализм – это, по точному выражению В. Пастухова, тот метод, «при помощи которого человек Нового времени, т. е. человек, уже обладающий самосознанием и достоинством, решает переустроить окружающий его политический мир… Через конституционализм человек рационально воссоздает то единство с обществом, которое раньше было дано ему иррационально и безусловно»