Я приложил два пальца к шлему, салютуя, развернулся и ушёл, внутренне, хотя это и недостойно доброго католика, радуясь переживаниям этого спесивого наглеца. Пусть поволнуется за свой доход, ему это на пользу пойдёт.

В доме миссис Куртц, скромном, но буквально утопающем в кустах шиповника (бутоны лишь набухли, чуть раскрылись, но это уже производило неизгладимое впечатление – какая же будет красота, когда они наконец зацветут в полную силу!), меня, напротив, встретили со всей приязнью. Молодой, моих лет, джентльмен, представившийся личным секретарём баронессы, Коннор Маклеод вначале пригласил меня в холл, предложил виски (я отказался), с искренним беспокойством выслушал новости… и как же душевно он проявил своё облегчение, когда понял, что его патронессе ничего не грозит!..

Ну что же, леди она довольно молодая, много если за тридцать, так что, может, и не только по долгу службы, но и из искренней любви к ней приязнь ночами проявляет. А может статься, даже и без того обходится. Знавал я подобные случаи.

Взять вот хоть приятеля моего из Британии. Хозяин наш, когда я молотобойцем работал, всю смену на свой новый тамошний завод отправил раз, показать, значит, как это – работать по-ирландски. Ну и научить этому заодно.

Так сдружился я тогда в Лондоне с одним французом, Паспарту. Добрый малый и подраться не дурак. Только нам уезжать, а он заявляется в цех да сияет весь. Увольняюсь, мол, меня аж за 15 фунтов в год один джентльмен нанял, некий сэр Филеас. Да, тот самый рекордсмен, про него в прошлом году во всех газетах писали, как он в срок 80 дней весь земной шар обогнул.

Так прислал мне после той поездки Паспарту письмо. Хвастался, конечно, и путешествием, но в первую очередь тем, что поколотил британского сыщика, который его хозяину решил вредить. Фикс, кажется, тот прозывался.

Вот что ему, французу, казалось бы, зачем на блюстителя порядка буром попёр? Ан нет! Порядочность и чувство долга. Хороший и добрый хозяин оказался этот мистер Фогг, Паспарту его как уж превозносит… Писал, неймётся ему только всё. Списывается постоянно с североамериканцами, хочет полёт на Луну из пушки устроить, да ещё и с каким-то профессором Челенджером в Африку планирует ехать, непонятно, каких дивных завров искать. А уж что такое эта его, сэра Филеаса, за задумка с локомобилем времени – это и сам Паспарту не уразумел. Хоть и нахваливал.

Маклеода я, как мог, успокоил, даже сказал, чем отравлена была его баронесса, хоть и не положено, да и пенни, что он мне совал, не стал брать. Совестно. Знаю я их секретарские жалованья – хорошо, если вшестеро против моего получает, а одеваться надо соответственно статусу да за свой счёт, мне же форма от казны положена. Попросил только разрешения вечером зайти да несколько уже распустившихся веток шиповника сорвать – мне для моей Мэри надо. Мы вечерком с ней на прогулку собрались.

Он тут же садовника вызвал да строго тому наказал букет по всем правилам для меня к вечеру составить. Добрый малый, что ещё сказать?

А с набережной Лип я уж обратно, в Святую Урсулу поспешил. Доложиться старшему инспектору, да и вообще, проверить порядок и спокойствие. Такая наша, констеблей, служба: если требуется, и монахинь будем утешать. Лишь бы не голосили на весь город.

К моему возвращению с осмотром и допросами инспекторы уже почти полностью управились, собираясь вскорости отбыть. Проследовав в кабинет покойной матери настоятельницы, где они расположились, я коротко доложил об исполнении их поручения.

– Прекрасно, констебль, просто прекрасно, – пробормотал старший инспектор в ответ, рассматривая зарисовки с места событий.