К. Пятс. Подпись. Отпечаток пальца. Из обращения, написанного в заключении

Нянечка Елена Ивановна Бабанова, попросту – тетя Лена, полненькая, аккуратная и, несмотря на свои пятьдесят, шустрая и энергичная, открыла дверь палаты, сложила на свободную койку постельное белье, линялое, стиранное-перестиранное.

– Доброе утро, – произнесла она ласково.

Палату на шесть коек накануне перераспределили, так что навстречу медсестре поднялся единственный обитатель: костлявый длиннющий парень 27 лет с буйными жесткими вихрами. Даже коротко остриженные, они походили на подровненные секатором заросли кипариса. Вопросительно кивнул на белье.

– Новый сосед тебе, Князюшка, – Елена Ивановна принялась ловко заправлять койку. – Ты ж не думал в одиночестве досидеть?.. Говорят, резидент какой-то, – сообщила она доверительно. – Не, путаю. Бери выше, – президент!

Новость пациента по кличке Князь не обрадовала.

– Не буйный хоть? – буркнул он.

– А хотя б и буйный.

Елена Ивановна, довольная розыгрышем, тонко засмеялась.

– А ничего, не боись! Этот буйный, если бузить начнет, сам же первый и рассыплется в лапшу. Да щас увидишь.

Она «взбодрила» тощую подушку и вышла, лукаво улыбаясь. Нимало не успокоенный, Князь вперился в оставшуюся приоткрытой дверь.

Послышалось неровное постукивание клюки. В палату, наваливаясь на нянечку, вошел старик в обвисшей, не по размеру пижаме. Поддерживаемый заботливой Еленой Ивановной, опустился на приготовленную койку.

– Располагайся до утра, – предложила тетя Лена. – А там доктор придет, назначит, чего надо. А если что срочно, вот сосед. Он тут старожил, заместо старосты. Всё знает – поможет. Ну, знакомьтесь, стало быть, мальчики.

Нянечка вышла. Старик отдышался.

– Номер 12, – представился он.

– А меня можете без церемоний – Князем, – снисходительно разрешил Князь. – Нынче мы, дворяне, без затей, запросто.

Мальчишеская надменность соседа старика позабавила.

– И из каких же вы князей, позвольте спросить: испанских, австрийских? Может, князь Монако?

– Из русских, – Князь насупился. – Просто русский князь.

– Просто князей не бывает, – не поверил старик. – Наверное, с этим сюда попали? А фамилия, случаем, не Князев?

Князь раздраженно повел худым плечом.

– Так вот, чтоб вы не задавались: князья и графы – это Мещерские, Ростовы. А Князевы да Графские – потомки их бывшей прислуги, – назидательно произнес старик. – Потому мой совет: выбросьте эту дворянскую блажь из головы.

– Ну, не всем же президентами, – огрызнулся Князь, беспокойно приглядываясь к своенравному новичку. Старик-то старик. Но впадет в буйство, – откуда силы берутся? Не унять. Конечно, настоящего буйного сюда бы не поместили, но бывают тихушники – с приступами. За долгие годы на всяких насмотрелся.

– Ты, отец, имей в виду, – произнес он строго. – Тебе козырная палата выпала. Таких здесь, считай, больше нет. Начнешь бузить, перебросят в общак, на десять коек. А там нравы простые. Чуть что не так, укольчик в жопельник и опять – тихой-тихой! Улыбчивый-улыбчивый. Так что цени и – не нарушай. Слышал, что я тут за старосту? Потому доложись: откуда? Давно ль президентствуешь? Над каким народом? А то как-то поступил президент США. Так оказалось – симулянт.

Ёрничающий Князь напоролся на колючий неприязненный взгляд.

– Больно ты, парень, словоохотлив. Что надо, есть в деле, – обрубил разговор номер 12.

Принялся раскладываться.

На Князя потянуло холодком. Психбольной явно принял его за «наседку».

– Ну-ну. Была бы честь предложена, – пробормотал он уязвленно. Несколько, впрочем, успокоенный. Психбольные, особенно буйные, стукачей не опасаются.