- Потому что замуж за козла вышла. – Выдохнула она, снова угрюмо глядя в лобовое, когда меня все-таки победил новый неконтролируемый припадок смеховой истерики.

- А если ты непосредственно заказчик, то чего они мне в машине так угрожали?

- Ну, я просила для достоверности вести себя как реальные похитители, а то так скучновато выходило бы, - она поджала губы и отвела взгляд, когда я вновь расхохоталась, изумленно глядя на эту чокнутую, снова взгрустнувшую и глядя в лобовое, проронившую, - в отдел?

- Вызови такси, у меня телефон сдох, - сказала я выкинув сигарету и качая головой, не веря в происходящее.

- Давай довезу, а то мало ли…

Я снова рассмеялась. Она мрачно ухмыльнулась и, уточнив адрес у меня, упрямо борющейся с запоздало, но снова расцветающей истерикой, выехала с обочины и покатила в сторону загородного шоссе. Успокоилась я быстро, правда, скурив последнюю сигарету. Попросила изменить траекторию движения, чтобы я могла забрать свою машину, оставленную у офиса.

Остановившись у моего автомобиля и просительно задержав за руку меня, уже готовую покинуть салон, снова что-то занудела про отдел и просьбу не писать заяву на актеров. Вяло отмахнувшись, повторила, что ни на кого я писать не собираюсь и поплелась к своей машине.

До дома доехала на автомате и, выжрав полбутылки виски, завалилась спать. Тогда я думала, что этот дерьмовый день закончен. Но приключения только начинались.

Трунь, блять.

3. Глава 3

Артур со смены пришел утром. Я, с гудящей головой, спешно умчалась, так как мозговой таран начался фактически с порога.

Воскресное утро в городе наводило такую тоску, что хотелось застрелиться. Сидя в машине, припаркованной у почти пустынной набережной, допивая уже второй кофе, я являлась свидетелем неистовый битвы бомжей. Ни одного мата, лишь душевная боль в выкриках кому и почему принадлежит бессовестно спящая на скамейке Люся.

Мой фаворит - невысокий бородатый крепыш, неистово убеждающий оппонента, что у него связь с дамой сердца гораздо крепче, так же еще заверял своего соперника, что несмотря на это, им не стоит рушить дружбу и тому следует просто смириться. Второй солдат любовного фронта, долговязый, ужасно худой и покачивающийся на ветру из-за дефицита веса и несколько хмельного состояния, отвечал что-то вроде «любовь прошла, завяли помидоры». Помидоры, хм… Проснулась Люся, обозвала своих  душевной жаждою томимых рыцарей нехорошими словами и, покачиваясь исключительно из-за хмельного состояния, удалилась восвояси. Я одобрительно отсалютовала стаканом кофе ей вслед и с соболезнованием посмотрела на братьев по несчастью, тотчас сложивших оружие, бок о бок расположившихся на ложе, нагретом бессердечной Люсей и начавших в десять утра заливать горе горькой, еще не замечая, как из патрульной собачьей будки неподалеку, к ним выдвинулся сторожевой пес, чтобы через несколько секунд шугануть бойцов из общественного места, отобрать у них бутылку и категорически отказать забирать их в кутузку. Оставшись без временного крова, топлива и с сердечными ранами, бойцы пошли в противоположную сторону, и в этот самый момент, когда грустный фильм подходил к концу, мне пришла смска от Артура:

«Можешь возвращаться, почти все вещи собрал. Где моя кружка?»

Все еще находясь под впечатлением от развернувшейся пред очами трагедии и чувствуя солидарность с обманутыми бомжами, высокопарно изрекла печатным текстом:

«Там же, где наше светлое будущее и мое разбитое сердце! В мусорке».

Арчебальд не ответил. Я, допив кофе и вновь пробежавшись в мыслях по плану, вдохнув-выдохнув, пытаясь быть такой же мужественной, как Люся, набрала маме и сообщила, что мы с Артуром расстались. На ее закономерный вопрос, добавив возмущения в интонации, затараторила: