– Тоже абитура? – закончив куплет, спросил певец. – Располагайтесь, – он дружелюбно кивнул на две незанятые кровати и отставил гитару. Босые ноги шлепнулись на замусоренный пол. – Меня зовут Борис.

– Тихон.

– Саша.

– Откуда вы?

– Из Приозерска, это на Балхаше.

– Местные, значит.

– Какие же мы местные, полтора дня на поезде с пересадкой, – уточнил Саша.

– Все равно – казахстанские! А я из Москвы.

– А чего сюда занесло? – удивился Тихон. – В столице столько институтов.

– Мать так решила. Говорит, в Москве не поступишь, разгильдяй, а в провинции, глядишь, и проскочишь, – безмятежно признался Борис.

– Зачем дверь открыта? – поинтересовался Заколов, отметив, что Борис одет в фирменные джинсы Levi’s.

У него и Евтушенко таких штанов отродясь не было. Тихон ходил в «техасах» советского производства с вытянутыми коленками, а Сашка – в самострочных бесформенных вельветовых брюках.

– Проветриваю, – Борис кивнул на широко открытое окно.

– Да на улице еще жарче чем здесь!

– Ничего, ночью холодком потянет.

«Он что, и ночью все держит нараспашку?» – изумился Тихон, а вслух спросил:

– Как здесь живется?

– Нормалёк. Меня сюда Серафима от Бони отселила, чтобы не колобродили вместе.

– Серафима – это комендант общежития? – переспросил во всем любящий точность, Саша.

– А то!

Тихон об очевидном не спрашивал, а вот новая информация его интересовала:

– А Боня, это кто?

– Боня – это такой чувак заводной, – оживился Борис. – У него копна волос на башке, как у негра из «Бони М». Все его Боней зовут. Он тоже абитуриент, только после армии. А вы чего так поздно приехали?

– В каком смысле? – переспросил Саша, уточняя о чем идет речь: о часе дня или о дате в календаре.

– Мы специально прямо к экзаменам, – ответил Тихон, легко поняв простую логику Бориса. – Сегодня последний день подачи документов, так что мы вовремя.

– А я тут уже месяц торчу. На подготовительные курсы ходил, со всей абитурой перезнакомился. У вас какой средний бал аттестата? В математике сечете?

– У меня четыре семьдесят пять, – Тихон присел на скрипучую кровать. – У Сашки четыре с половиной. Это за счет гуманитарных предметов. А по алгебре и геометрии он на всех олимпиадах первые места занимал. Правда, Сань?

– А ты разве нет? – нехотя ответил Евтушенко, распаковывая чемодан.

– Я – в основном по физике.

– А у меня три с полтиной! – рассмеялся Борис, словно поделился веселой шуткой. – Тут две девчонки задолбали, постоянно над задачками корпят и меня дергают.

Он постучал по стене, потом высунулся в окно и крикнул:

– Эй, Света!

– Чего тебе? – из соседнего окна послышался голос девушки.

– Ко мне два профессора заселились, они задачки как семечки щелкают.

Взгляд Бориса скользнули вдоль улицы.

– Лизка идет! Опять с мамашей. – Борис указал на девушку, которую ребята только что видели в институте. – Моя герла! Ничего фигурка, да? Я с ней кадрюсь по-маленькому.

– Что значит, по-маленькому? – не понял Саша.

– Пока только целуемся, – объяснил Борис, сунул ноги в кроссовки и уже на ходу зацепил футболку.

Из открытой двери еще доносились шлепки его ног, прыгающих по лестнице, а в проеме появился волнующий силуэт девушки.

Именно тогда Тихон впервые увидел Наташу. А потом сразу же пропала Света!

Но в тот раз все обошлось. Не успел Тихон начать шутливые поиски, как девушка вернулась.

Света оказалась невысокой и полненькой, с короткими темными волосами, вопреки светлому имени, и с мелкими красными прыщиками на щеках. Рядом со стройной Наташей она выглядела дурнушкой. «Почему из двух подружек, одна всегда красивее другой? – думал Тихон. – Красавицы, как однополюсные магниты, отталкиваются? Или все дело в моем индивидуальном восприятии красоты? Надо подкинуть эту мысль Сашке, пусть разработает теорию». Вспомнив о друге, который мог серьезно рассуждать на любую самую неожиданную тему, он с сожалением подумал, что того вряд ли заинтересует Света. А так бы, дружили парами.