По тропе к жилищу отшельника поднялись два нукера из отряда Карасакала, разложили у ног аксакала подарки: стопу свежевыпеченного белого хлеба-чурека, двухфунтовую голову сахара в обертке плотной синей бумаги, картонную, оклеенную фольгой пачку черного чая, мешок джугары-проса.

Аксакал сдержанно кивнул головой, поблагодарил за подарки:

– Надеюсь, ваша щедрость не потребует от меня непосильной помощи! К сожалению, мое пристанище – не тот дом, в котором вам мог бы быть оказан достойный прием!

– Только внимания и беседы, уважаемый Табиб-ага! Мои джигиты приготовят и чай, и плов.

Гость и хозяин прошли к жилищу отшельника.

– Мир дому! – Карасакал огладил двумя руками свою бороду. – У вас, уважаемый Табиб-ага, настоящий гранитный дворец!

Книги в свитках и в европейских переплетах, лежавшие в нише стены, были оценены Карасакалом в полной мере.

– Прошу, присаживайтесь. Не часто приходится видеть столь блистательных воинов. Что привело вас ко мне?

– Если уважаемый Табиб-ага не будет смеяться, я скажу ему правду: мне нужны знания, мне нужна грамота. Я говорю на тюркских языках, на фарси, курдском, понимаю и немного говорю на арабском, но не умею читать и писать! Мне случайно попал в руки один документ, который не может прочесть никто из моих знакомых. Прошу вас!

Карасакал протянул Табибу-ага квадратный листок пергамента, богато украшенный орнаментом из цветов и надписью золотом.

Табиб-ага бережно взял листок в руки, разгладил его:

– Это санскрит. Надпись гласит: «Харе Кришна…». Это кришнаитская молитва. Индия.

– Понятно. Я вам верю. Похоже, я придавал этому листку слишком большое значение. Если хотите, можете оставить его себе. Мне он больше не нужен. Теперь я расскажу вам о своей боли.

У входа в саклю кашлянули.

– Заходите! – И здесь Карасакал распоряжался как у себя дома.

Вошел Сапар, неся блюдо с пловом. Поставив его между собеседниками, вышел и через минуту вернулся с кумганом чая и двумя пиалами.

Пришло время ужина. За пловом и чаем потекла неторопливая беседа.

– Настало время ученых людей, – продолжил Карасакал, – мне приходится иметь дело не только с конями и оружием. Как человек военный, я должен уметь читать карты, получать и отдавать приказы, знать историю войн, дабы использовать благородный опыт выдающихся военачальников и не совершать ошибок, уже совершенных в прошлом! У меня хорошая память, я могу пересчитать жителей небольшого городка за пару часов и через месяц зернами гороха воссоздать этот город во всех подробностях по кварталам, домам и их жителям без ошибки. Когда я говорил об этом со знающими людьми, надо мной посмеялись, сказали, что я могу только складывать и отнимать, но не способен умножать и делить. Я отучил этих людей смеяться, но так и не научился считать быстро, как это делают ученые люди. Я не мальчик, не могу снова начать ходить в мектеб, где бьют палками, могут научить читать священную книгу на память, но не могут научить прочесть вывеску на лавке-дукане! Вот моя боль. Я уверен, вы поможете мне.

– Вы из Шираза? Из племени афшаров? – спросил Табиб-ага.

– Да.

– В свое время племя афшаров дало Ирану шах-ин-шаха – великого воина и правителя – Надир-шаха.

– Так это правда, Табиб-ага?! Правда ли то, что простой туркмен стал повелителем империи, покорителем земель от Грузии до Индии?

– Правда. В его время Ирану платили дань и Великие Моголы – золотом и алмазами, и Армения с Грузией – детьми и женщинами.

– Так это правда! Я хотел в это верить, но боялся, что это просто сказка.

– Это еще не вся правда. Правда и то, что именно афшары восстали против своего шах-ин-шаха, убили Надир-шаха, разграбили дворец, разломали на куски драгоценнейший Павлиний Трон – выкуп Великих Моголов за снятие персами осады с Дели!