Послушные нукеры в одно мгновение сменили скатерть на ковре музыкантов, поставили перед Амангельды уже «раздутый» кальян со свежим табаком. Второй музыкант, Ашир-Клыч, игравший на персидской кеманче, отложил в сторону инструмент и смычок, принялся за плов.
– Скажи, поэт, песня досталась тебе в наследство или это стон твоей собственной души? – Карасакал поудобнее расположился поближе к музыкантам.
– Вы правы, уважаемый…
– Карасакал-Сардар, просто Карасакал-ага!
– Да, эта песня о моей несчастной судьбе!
– Дорогой мой поэт! Вам известны счастливые судьбы иных поэтов?!
– Уважаемый Карасакал-Сардар! Я вижу – вы настоящий воин и вождь воинов. Вам нет необходимости ни хвалить самого себя, ни доказывать что бы то ни было кому бы то ни было. Я только прошу, не смейтесь надо мною.
– Я не смеюсь над чужой печалью. Ты сегодня пел много песен о славе предков. Тебе известно, как джигиты в прошлом добывали серебро и золото, шелк и оружие, коней и девушек?
– Да, уважаемый, я готов. Я владею не только дутаром. Возьмите меня к себе нукером, Сардар!
– Мои нукеры – не мальчишки, а настоящие львы! Для начала привези мне двух-трех рабынь, лучше из Дагестана, будет тебе и ахалтекинец, и новый халат, и калым за твою ненаглядную Алтын-Сай! Теперь пой, бахши, весели народ! Известны ли тебе такие стихи Махтумкули-Фраги:
Амангельды ударил по струнам дутара и продолжил песней:
Карасакал вернулся на свое место рядом с хозяином дома.
– Уважаемый Балкан-Байрам-бай! Я не глух и не слеп, я не могу не скорбеть о несчастной судьбе нашего великого народа, разделенного межплеменной враждой, угнетаемого слугами Белого Падишаха. Разве не пришла пора объединения всех туркменских племен, которым Всевышний дал один язык? Самое сильное и гордое племя туркмен – текинцы – никогда не простят русским своей крови, пролитой в Геок-Тепе. Сегодня и они правильно понимают стихи великого поэта Махтумкули! Текинцы готовы к союзу всех туркменских племен. Лично я готов говорить от имени туркменских ханов иранских племен. Если не сегодня, то когда?! Если не мы, то кто?! Уважаемый Балкан-Байрам-бай! Вам, конечно, известно, что многие туркменские ханы не просто связаны общетуркменскими договоренностями с Россией, они связаны военным чином. Но мало кто по-настоящему считает Белого Падишаха родным отцом, а его шахиню – матерью. Мне известно, что во имя великой цели – объединения всех туркмен – наши майоры и полковники, наиболее мудрые, получают жалованье не только от Белого Падишаха. Я имею полномочия заключить с вами соглашение от имени британской короны и предложить вам звание колонеля-полковника королевской гвардии. В этом пакете – золотые эполеты, королевский офицерский диплом и деньги – жалованье полковника за год вперед золотом!
Балкан-Байрам-бай молчал. Долго молчал. Казалось, он весь был погружен в звуки музыки. Только когда Амангельды закончил шестую песню, отложил дутар и потянулся к чайнику с чаем, Байрам-бай повернулся лицом к Карасакалу:
– Высокая, очень высокая честь полуграмотному туркменскому старшине стать английским полковником! Думаю, в самой Англии золотые эполеты с неба на плечи кому попало не падают. Я принял бы и оказанную честь, и чин, и деньги, если бы знал, что смогу сполна расплатиться за это. Дорогое седло не для старой клячи. Я знаю – русский полковник имеет под своим началом тысячу подчиненных. В моем ауле не найдется столько джигитов. Я подумаю. Мы вернемся к разговору, когда я буду готов к сделке, не раньше!