Во время основания царства Чжоу плодородная долина Северного Китая еще не была полностью освоена: обширное земельное пространство оставалось нераспаханным. Поэтому среди наград за военные подвиги, которые получали полководцы победоносных армий, существенной была не столько сама земля, сколько жившее и работавшее на ней население. Прекрасный пример тому – шесть кланов потерпевших поражение иньцев, переданных князю Лу при пожаловании ему Цюйфу. Существует много жалованных грамот, выданных вассалам в начале правления Чжоу, где подробно указано число хозяйств или людей в данном владении. Многочисленны и примеры передачи кланов под руку вассала. Итак, клан был базовым элементом города-государства раннего Чжоу; клан же обладал властью над относящимися к городу-государству землями и крестьянами, обрабатывавшими эти земли.

Земля, дарованная таким кланам, называлась «леном» (цай и). Это слово состоит из двух иероглифов, первый из которых использован вместо своего омонима «собирать» и, таким образом, означает право убирать урожай растений, плодов деревьев и злаков, произросший на земле; второй иероглиф означает поселение, в котором могло быть от десяти до тысячи хозяйств или семей. Площадь земель в период Чуньцю рассчитывали не как общую площадь, а как вмещающую такое-то количество «ленов», или владений. Поселение с определенным участком земли и прикрепленным к нему крестьянским населением рассматривалось как неделимое целое. У этой общности не было собственных имущественных прав, однако государство даровало ей привилегию удерживать прибыли, получаемые с нескольких поселений на его территории. Как бы то ни было, только царский вассал жаловал клану лишь узуфрукт «лена»: государство тщательно охраняло свои имущественные права на землю.

Начиная с середины периода Чуньцю, и особенно в его конце, в VI и V веках до н. э., кланы постепенно стали разделяться на большее количество боковых линий. Когда глава семьи был вынужден спасаться бегством из страны – например, из-за политического кризиса, его родовое имение не доставалось государству, а переходило к другому члену того же клана. По крайней мере, это было обычной процедурой в княжестве Лу. Но нет недостатка и в примерах, когда бежавший член клана продолжал контролировать свое имение и получать с него доходы, как и ранее (хотя такие действия и осуждались как вопиющее беззаконие и угроза существованию государства).

Важнейшее право государства – право на земельную собственность – постепенно стало просто номинальным. И наоборот, стала очевидной тенденция к обретению кланом имущественных прав (так возникла практика возвращения владений бежавших из княжества членов клана не государству, а клану). Итак, что касается сельскохозяйственных наделов, клан постепенно посягал на имущественные права города-государства. И в политике реальный контроль правительства над городом-государством перешел из рук князя как вассала в руки представителя влиятельного клана. В качестве примера такого перехода власти проследим изменения в управлении княжеством Лу.

Ясное представление о распределении политической власти внутри города-государства можно получить при помощи изучения руководства его вооруженными силами. Подразделения армии, которым была вверена оборона государства, находились в непосредственном подчинении князя Лу. Они состояли из членов общностей, сформированных с оборонительными и религиозными целями, в числе которых были и жители столицы, и крестьяне из предместий и окрестных деревень. Удаленные районы для этой цели делили на две секции – левую и правую (то есть восточную и западную), которые назывались уделами. Именно на эти две армии и была возложена оборона страны. Командующий, его помощник и офицер, который получал звание министра – цина (его обязанностью было председательствовать на пиршестве своего удела в качестве главы местной религиозной общности), были высшими (после князя) чиновниками княжества Лу.