И ведь вышеприведенные «обидные» слова Христа о «не видящих» и «не слышащих» сказаны Им вовсе не как обвинение в нашей человеческой глупости: можно быть очень умным и прекрасно образованным, но при этом не видеть того, о чем пытается сказать Конфуций. Ведь именно по этой же самой причине умные и грамотные современники Христа, евреи, вполне здраво и искренне заявляли (в соответствии с евангельским текстом, см. Мк. 3:21), что Он «вышел из ума» (греч. экзэ́стэ, букв., «вышел из себя»).

И точно также, как даже сегодня многие евангельские слова Христа ни наука, ни богословы объяснить не в состоянии (в чем открыто признаются западные ученые), и видят Его Учение в очень упрощенной форме – сквозь призму «вовремя появившегося» апостола Павла, – точно также и Китай, и весь мир не понимает изначального Учения Конфуция, а рассматривает его слова сквозь призму Мэн-цзы и подобных ему действительно очень умных более поздних «комментаторов».

А вопрос, в общем-то, очень прост. Так сложилась историческая судьба Китая, что через 500 лет после появления прославленной династии Чжоу там родился фактически «второй Вэнь-ван». Ко времени Конфуция в Китае уже существовала относительно развитая цивилизация, и то, что было невозможно во время Вэнь-вана – родоначальника династии Чжоу, – стало возможным для Конфуция. Уже можно было как-то выразить – и устно, и в письменной форме – то, что произошло когда-то с Вэнь-ваном, а по подобию – и с самим Конфуцием. Конфуций получил то же самое Вэнь, благодаря которому чжоуский аристократ Цзи Чан, духовный основатель прославленной династии Чжоу, приобрел свое известное посмертное имя Вэнь (Вэнь-ван или просто Вэнь). О том, что в нем «то же самое Вэнь», что и у Вэнь-вана, заявляет в суждении 9.5 сам Конфуций, но этих его слов уже никто не понимает, а следовательно, – переводят «афоризмами».

Но стоит ли нашему читателю пугаться этого неизвестного и ставшего сразу же «незнакомым» слова Вэнь? Ведь теперь уже можно предположить, что это Вэнь изначально принадлежало к разряду наименования того «духовного опыта», который имели все Великие Учителя человечества. Потому что во время легендарного основателя Чжоу Вэнь-вана никакой речи о Вэнь в виде «культуры», «литературы», «письменности» (приведены наиболее известные словарные значения этого иероглифа) быть не могло. Более того, этот иероглиф Вэнь уже существовал во время предшествующей Чжоу архаичной династии Шан-Инь, потому что опыт Вэнь для человечества универсален.

Древнее предположение китайцев о том, что исходное значение иероглифа Вэнь – это «татуировка», «переплетение» (зафиксировано в авторитетном словаре Шо вэнь, I в. н. э.), – свидетельствует об абсолютном забвении ими той духовной практики, котрая составляла смысл и цель существования всей аристократической прослойки общества в период существования Раннего Чжоу. Древний Китай – это не Африка, где первобытные племена весь год ходят в одной набедренной повязке и с перьями в голове: древнейшая китайская «Книга песен» (Ши цзин) свидетельствует о том, что зимы в Китае были суровыми и с обильными снегами. Китайцы одевались так же тепло, как и европейцы, и даже летом не любили обнажаться, а следовательно, ни о какой «татуировке на груди» речи быть не могло. Это – элементарная логика рассуждений.

Иероглиф Вэнь перешел к Чжоу от предшествующей династии Шан-Инь с небольшими непринципиальными изменениями, обусловленными тем, что в Раннем Чжоу для конкретизации этого опыта появился специальный иероглиф синь («сердце»), которого у предшественников не было. Именно этот иероглиф