И непонятно, понравился ли Бабушкин самой Ляпуновой. Ну, да после посплетничаем…
Званый ужин получился на славу. Но, к сожалению, мне так и не удалось узнать вероятное местонахождение дедушки. Купец Григорий Артамонов не видел его более полугода.
Глава 6. За покупками и в трактир
В семь часов утра, если верить часам с кукушкой, меня разбудило старческое кряхтение за стеной и жалобы на остывшую печь. Потом по коридору зашаркали тяжелые шаги Федора, и скоро в моей спальне тоже стало гораздо теплее.
В девять часов мы собрались в гостиной на чай с калачами и сливками, а дальше, под благословение Пелагеи Ивановны и ленивые напутствия Ольги Карповны дребезжащая пролетка (железные ободы на колесах вместо резиновых) понесла меня к мосту, чтобы на другой стороне реки встретиться с господином Перекатовым.
Я не ошиблась, выбрав Сергея Петровича гидом и компаньоном в моей первой поездке по мартовской Москве. Его шутливые замечания сглаживали унылое впечатление от рытвин и колдобин на мостовой – улицы были полны раскисшего грязного снега в лепешках конского навоза, над которыми весело гомонили воробьи. Весенняя Москва показалась мне деревянной, низкорослой, сырой.
Кругом носились экипажи и такие же открытые коляски, как наша, бородатые кучера покрикивали и свистели кнутами. Народ был одет пестро и разнообразно, нищие в лохмотьях просили милостыню, чиновники в фуражках спешили на службу, чумазые мальчишки – подмастерья в ломаных картузиках сновали с корзинками и мешками, как челноки, крестьяне в лаптях, купцы в чуйках – кого только не было!
Бойкие торговцы зазывали покупателей на все лады:
– Пироги подовые постные и скоромные, не зевай – налетай! С мясом и яйцами, с семгой и груздями, с кашей и снетками…
– Горячие щи, кислые щи – десять копеек миска!
– Грибки соленые, с лучком, с постным маслицем!
– Морожено хорошее! Сливочно-шоколадное…
– Сбитень горяч, отменно бодрящ! На меду, на клюкве.
По уговору с Ляпуновой мы отпустили Федора с коляской домой, и тут же наняли самого толстого и горластого извозчика на Никольской улице.
– Отвези нас, голубчик, в банк, – значительно молвил Перекатов, поигрывая франтовской тросточкой с античным бюстом в виде набалдашника.
– Куда прикажет ваша сиятельность! – гаркнул богатырь в лохматом зипуне.
Финансовые дела скоро были улажены – на имя Алены Дмитриевны Третьяковой открыт внушительный счет. Но я отметила, с каким удивлением чистые, усатенькие сотрудники косились на мой пуховый платок из дедовых запасов, а также на старенький лисий салоп Ляпуновой.
Поэтому сразу из банка я попросила Перекатова отвезти меня в модный магазин готового платья на Кузнецком мосту, по пути называя все улицы и площади, где будем проезжать.
Так оказались мы в центре Москвы, повидали длинные ряды лавок и подвалов на Тверской и Охотном ряду. Здесь торговали мясом, дичью, рыбой, грибами, овощами, всяким припасом и напитками. Возле открытых бочонков толпился народ, приценивался, торговался.
– Сергей Петрович, можно остановиться, посмотреть, что там продают?
– Извольте, Алена Дмитриевна. Полагаю, грузди соленые, опенки или боровики. А может, и капуста квашеная. Третья неделя сыропуста идет.
– Напомните мне купить клюквенной пастилы для Пелагеи Ивановны, – попросила я Перекатова. – И еще чего-нибудь вкусного к ужину – выпечку, конфеты. Ой, смотрите, какая огромная баранка! Человек ее на шею одел. Настоящая?
– Приказчики на любой фокус идут, лишь бы товарец сбыть, – усмехнулся Перекатов. – Сейчас он с ней по городу гуляет, а вечером пойдет в трактир чай пить.
Мне нравился его мягкий, неторопливый говор и деликатные пояснения.