Состояние стрелковых соединений было крайне неудовлетворительным. Позже И.С. Конев вспоминал: «Мне было ясно, что войска Западного фронта ослаблены, имеют недостаточную численность, были полки, которые насчитывали всего 120 человек, в некоторых дивизиях осталось по 7–8 орудий. Мы испытывали недостаток в артиллерии, в противотанковых средствах, даже бутылок с горючей смесью не хватало, а в то время они были основным средством борьбы с танками. Были и такие части, где недоставало стрелкового оружия. К моменту, когда я принял фронт, запасный полк, например, совсем не имел винтовок…»

В Красной армии утвердился такой порядок, что командир или командующий, назначенный на новую должность, сразу же становится ответственным за все происходящее в его части, соединении или объединении. С одной стороны, это, конечно, правильно: «взялся за гуж – не говор, что не дюж». Но с другой – вначале нужно во всем разобраться, а масштаб «хозяйства» уж слишком разный. Но в сентябре 1941 года времени на раскачку ни у кого не было.

И.С. Конев вспоминал: «На третий день моего пребывания на Западном фронте (примерно 15 сентября. – Авт.) меня вызвали в Ставку. Встреча со Сталиным произошла в присутствии членов Государственного Комитета Обороны. И.В. Сталин предложил мне доложить о состоянии фронта и о положении войск…»

О качестве и содержании этого доклада можно только догадываться. По всей вероятности, он был весьма слабым, особенно в отношении положения войск противника, вероятных замыслов его командования. Поэтому «Ставка на этом совещании не обсуждала со мной задачи фронта, ничего не было сказано об усилении фронта войсками и техникой, не затрагивался вопрос и о возможности перехода фашистских войск в наступление…». Вероятнее всего, командующего Западным фронтом вызывали в Москву для того, чтобы с ним ближе познакомиться и дать ему понять, что отныне все его действия регулярно отслеживаются на самом высоком уровне.

Далее И.С. Конев пишет, что «вернувшись в штаб фронта, я занялся практическими делами. Оценивая создавшуюся обстановку, мы не могли не видеть, что противник готовится возобновить наступление. Данные нашей разведки свидетельствовали о том, что враг подтягивал к фронту свежие силы… Однако о группировке противника и направлениях вероятных его ударов в штабе фронта к тому времени еще не было достаточных данных» (Военно-исторический журнал. 1966. № 10. С. 56–57).

Таким образом, приняв командование фронтом генерал И.С. Конев оказался в очень трудном положении. Ставка требовала от него конкретных решений, а он даже не имел точных данных о противостоящем противнике.

Таким образом, задача, связанная с разведкой противника, стала одной из главных для нового командующего Западным фронтом, и решать ее нужно было безотлагательно и на всех уровнях. И.С. Конев вспоминал: «19 сентября мы дали директиву командармам, в которой указывалось, что агентурой и авиационной разведкой установлен подход к фронту новых частей противника, в частности в районе Духовщины на стыке 19-й и 16-й армий, в районе Задня – Кардымово и на левом фланге 20-й армии. Приказывалось на участках всех армий активизировать непрерывную боевую работу всех видов разведки, главным образом ночью, сильными отрядами (усиленная рота, батальон); действиями разведки и отдельных отрядов держать противника в постоянном напряжении, проникать в его тыл, дезорганизовывать работу штабов. Приказывалось уточнить группировку противника, его стыки, резервы перед фронтом армий и его ближайшие намерения». Эти действия увенчались успехом. Уже к 23 сентября 1941 года «в штабе фронта на основании данных разведки сложилось твердое мнение, что противник готовится к наступлению и создает для этого крупную группировку войск перед Западным и Резервным фронтами».