Она выпрямилась, сунула руку в сумку, нащупала пистолет и шагнула обратно к двери.

Это была спальня. Справа огромная кровать. Постель расправлена. Видимо, бандиты явились в тот момент, когда хозяин дома готовился ко сну. Слева на стене видеопанель. Несколько старинных шкафчиков да пара нелепых репродукций завершали неброский и безвкусный интерьер.

Оба незнакомца стояли спиной к выходу. Однако появление в комнате постороннего заметили одновременно. Они догадались об этом по изменившемуся взгляду Бамата, который увидел Верону первым. Левой рукой он держался за спинку стула, на котором сидел отец, в правой сжимал пистолет, направленный на вошедших.

Верона надавила на спуск в тот момент, когда бритоголовый уже почти развернулся в ее сторону. Грохот выстрела, вопль второго бандита и причитания оказавшегося на линии огня Бамата, который успел лишь присесть, напугали Верону. Она едва не выронила оружие от неожиданности, но отчетливо увидела, что попала. Лысый едва заметно вздрогнул и согнулся. Пистолет выпал на пол. Она направила оружие на его дружка и снова надавила на спуск. Выстрел, за ним еще один. Мимо. Похожий на цыгана бандит бросился в сторону. В этот момент по нему открыл огонь Бамат. Цыган сделал несколько гигантских шагов, но, словно зацепившись ногой за невидимое препятствие, упал и протяжно взвыл.

Бамат бросился к нему и с разбегу двинул раненого бандита ногой в голову. Тот затих. Забрав у него оружие, чеченец вернулся к отцу и стал снимать с него путы.

Верона стояла посреди комнаты, держа в опущенных руках пистолет. На нее навалилась усталость и апатия. Казалось, тронь ее сейчас слегка кто-нибудь за плечо, и она упадет. Нелепо висевшая за спиной сумка тянула назад, отчего ей приходилось слегка сгибаться.

«Странно, – подумала она. – Ведь там почти ничего нет. Пара маек, джинсы да флакон духов. А кажется, что лежат кирпичи».

– Кто эта женщина? – уставший, немного охрипший голос заставил ее поднять голову. Она медленно убрала с лица волосы.

Перед ней стоял отец Бамата. Умное, изъеденное морщинами лицо было в мелких ссадинах. На шее красовался кровоподтек. Ворот пестрой рубашки оторван. Не сводя с Вероны изучающего взгляда, он закатывал рукава.

– Отец, они наверняка не одни, – Бамат связал кусками веревки лысого, выпрямился и направился ко второму бандиту.

Тот лежал на боку, неестественно запрокинув назад голову. Бамат ткнул его в спину носком туфли и поморщился:

– Готов.

– Дай мне пистолет, – отец Бамата протянул руку и выжидающе уставился на Верону.

Ей не хотелось расставаться с оружием. Почему-то казалось, что, пока она держит его в руках, с ней считаются.

– Ну! – поторопил он.

Верона подчинилась и вложила ему в ладонь пистолет.

– Надо посмотреть, что на улице! – Бамат устремился к выходу.

Вероне показалось, что одна из причин, вынуждавших чеченца покинуть помещение, это нежелание представлять ее отцу.

– Погоди! – окликнул его отец. – Дай телефон.

Бамат вернулся, вынул из кармана трубку сотового.

Отец набрал номер и приложил телефон к уху.

– Да! Мутуш! Здравствуй, дорогой, это Садо говорит… Не узнал? – он улыбнулся и перешел на чеченский язык.

Бамат отправился осматривать дом. Не зная, что делать, Верона прошла к единственному креслу у стены и опустилась на краешек.

Вскоре Садо закончил говорить. Сунув трубку в карман, он огляделся.

Вероне стало весело. Вид отца Бамата был растерянный. Он словно не мог понять, как оказался в комнате. Однако вскоре она догадалась, Садо собирается срочно покинуть дом, но не знает, за что хвататься. Наконец он бросился к комоду, выдернул на себя верхний ящик, достал оттуда несколько паспортов. Толкнул его обратно, развернулся к дверям и вышел.