– В Сан-Франциско… Что за глупости ты говоришь?

– И вовсе не глупости… Тут и слепому видно. А тебе улыбается мысль быть любовницей старика?

– Синклер, он не старик.

– Я предполагаю, что ему лет тридцать пять. Но он такой надежный, моя дорогая. – В голосе Синклера появились медовые нотки, как у какой-нибудь престарелой дамочки. – И такой хороший молодой человек.

– Ты все глумишься.

– Да, я такой. – И, не меняя тона, он добавил: – Когда ты возвращаешься в Америку?

Этот вопрос застал меня врасплох.

– А что?

– Просто интересно.

– Через месяц.

– Так скоро? Я надеялся, что ты останешься. Покинешь отца и пустишь корни в родном, так сказать, краю.

– Я слишком сильно люблю отца и не смогу его бросить. Да и потом, чем бы я тут занималась?

– Устроилась бы на работу…

– Ты говоришь совсем как бабушка. Но я не могу устроиться на работу, потому что я совершенно ничего не умею.

– Ты могла бы работать секретаршей.

– Нет, не могла бы. Всякий раз, когда я пытаюсь печатать, я делаю уйму ошибок.

– Ты могла бы выйти замуж…

– Но я никого не знаю…

– Ты знаешь меня, – вдруг сказал Синклер.

Его палец, поглаживающий мою щеку, застыл. Через некоторое время я села и, повернувшись, посмотрела на него. Его глаза были голубее, чем само небо, но в них абсолютно ничего нельзя было прочесть.

– Что ты сказал?

– Я сказал: «Ты знаешь меня». – Он протянул руку и сжал мое запястье, легко обхватив его своими пальцами.

– Ты же не серьезно.

– Разве? Ну хорошо, тогда давай представим, что я серьезно. Что бы ты сказала?

– Ну, прежде всего, это был бы практически инцест.

– Чушь собачья.

– И почему я? – Мало-помалу этот разговор начинал мне нравиться. – Ты же всегда считал меня простой, как дважды два четыре, ты мне сам об этом говорил…

– Но теперь все по-другому. Ты теперь не простая. Ты превратилась в прекрасную викингшу…

– …И у меня нет никаких способностей. Я даже не умею составлять букеты.

– А за каким чертом мне нужно, чтобы ты составляла букеты?

– И вообще, мне порой кажется, что у тебя толпы поклонниц по всей стране, которые сохнут по тебе и мечтают, что однажды наступит день, когда ты предложишь им стать миссис Синклер Бейли.

– Может, и так, – ответил Синклер с приводящим в бешенство самодовольством. – Но мне они не нужны. Мне нужна ты.

Я задумалась над этим и, как ни странно, нашла эту мысль интригующей.

– И где бы мы жили?

– В Лондоне, конечно.

– Но я не хочу жить в Лондоне.

– Ты сумасшедшая. Только там и можно жить. Все происходит там.

– Мне нравится за городом.

– Мы будем ездить за город по выходным – я сейчас так и делаю, – навещать друзей…

– И чем бы мы занимались?

– Отдыхали бы. Плавали бы на лодке, возможно. Ходили бы на скачки.

Я насторожилась:

– На скачки?

– Ты когда-нибудь была на скачках? Это же самая восхитительная вещь на свете! – Синклер приподнялся на локтях так, что теперь его глаза были на одном уровне с моими. – Я что, уговариваю тебя?

– Есть одно маленькое обстоятельство, о котором ты еще не упомянул, – сказала я.

– И что же это?

– Любовь.

– Любовь? – Синклер улыбнулся. – Но, Джейни, разумеется, мы с тобой любим друг друга. Всегда любили.

– Но это другое.

– Как это – другое?

– Я не смогу объяснить тебе, если ты сам еще не понял.

– И все-таки попробуй.

Я сидела в тревожном молчании. Да, я понимала, что в каком-то роде Синклер прав. Я всегда его любила. В детстве он был самым главным для меня человеком. Но что я чувствовала по отношению к мужчине, которым он стал? Я не знала. Опасаясь, что он прочтет все это на моем лице, я опустила глаза и стала рвать жесткую траву, вырывая пучки с корнями, а затем пуская их по ветру.