Я повернулась к нему. У него была бледная кожа и черные волосы, что свойственно очень многим горцам. Худощавый, несколько угловатый и нескладный, он походил на какого-нибудь чудаковатого ученого или преподавателя непонятной науки. На нем был мягкий костюм из твида, немного потертый на локтях, коленках и петельках для пуговиц, клетчатая, коричневая с белым рубашка и темно-зеленый галстук. Его возраст угадать было невозможно. Ему могло оказаться как тридцать, так и пятьдесят лет.

– Как вы теперь себя чувствуете? – осторожно спросил Дэвид Стюарт.

– Я в порядке, – ответила я, но мои руки все еще дрожали, и он это видел.

– Вам бы выпить немного. Это не повредит.

– Я не знаю, есть ли в доме выпивка.

– Где можно поискать?

– Внизу, под окном.

Дэвид Стюарт нагнулся, открыл шкафчик, пошарил там немного, а затем извлек руку с пылью на рукаве пальто и на четверть полной бутылкой виски «Хейг».

– То, что нужно. Теперь осталось найти стакан.

Я пошла в кухню и вернулась с двумя стаканами, кувшином воды и лотком льда из морозильника. Мой гость разлил напиток в стаканы. Жидкость казалась подозрительно темной.

– Я не очень люблю виски, – сказала я.

– Отнеситесь к нему как к лекарству. – С этими словами он протянул мне стакан.

– Но я не хочу, чтобы меня развезло.

– О, не волнуйтесь, не развезет.

В этом был здравый смысл. Виски имел привкус дыма и был невероятно согревающим. Успокоившись немного и уже стыдясь того, что я вела себя как полная дура, я нерешительно улыбнулась гостю.

Он улыбнулся в ответ и сказал:

– Почему бы нам не присесть?

Итак, мы присели, я на ковер, а он на краешек большого отцовского кресла, опершись локтями на колени и поставив стакан с виски на пол между ног.

– Разрешите узнать, из чистого любопытства, почему вы в конце концов открыли дверь?

– Все дело в том, как вы произнесли свое имя. Стюарт. Вы из Шотландии, не так ли?

– Да.

– Откуда именно?

– Кейпл-Бридж.

– Но это же совсем рядом с Элви!

– Я знаю. Видите ли, я из фирмы «Рэмси, Маккензи энд Кинг»…

– Бабушкины юристы!

– Верно.

– Но я вас не помню.

– Я начал работать в этой конторе всего пять лет назад.

У меня внутри все похолодело. Но я заставила себя спросить:

– Что-то… случилось?

– Ничего не случилось. – Его голос звучал очень твердо и ободряюще.

– Тогда зачем вы приехали?

– Из-за целого ряда писем, – сказал Дэвид Стюарт, – оставшихся без ответа.

Помолчав немного, я произнесла:

– Я вас не понимаю.

– Из-за четырех писем, если быть точным. Трех от самой миссис Бейли и одного моего, написанного от ее имени.

– Написаны кому письма? – Сейчас было не время задумываться о порядке слов в предложении.

– Вашему отцу.

– Когда?

– В течение последних двух месяцев.

– Вы посылали их сюда? Я хочу сказать… Мы так часто переезжаем.

– Вы сами сообщили бабушке этот адрес.

Чистая правда. Я всегда высылала бабушке новый адрес, когда мы переезжали. Я выбросила свою наполовину сгоревшую сигарету в камин и попыталась как-то уложить в своей голове эту экстраординарную ситуацию. Мой отец, при всех его недостатках, был абсолютно не способен что-либо скрыть… скорее наоборот, он имел склонность выражать свое недовольство вслух и жаловаться сутки напролет, если что-то раздражало или беспокоило его. Но о письмах я не слышала ничего.

Мой гость осторожно спросил, отрывая меня от размышлений:

– Так вы не видели этих писем?

– Нет, – сказала я. – Но это неудивительно, потому что отец всегда забирает почту сам, из магазина.

– Возможно, он просто их не распечатывал?

Но это тоже было на него не похоже. Отец всегда вскрывал письма. Не обязательно для того, чтобы прочесть их, а просто потому, что всегда существовала вероятность обнаружить в конверте чек.