«Какие радостные… Не уж то Матильда соврала им про отца?»

Мебель, что была изготовлена с любовью и тщательной заботой, придавала интерьеру неповторимый шарм. Аромат липы отбрасывал меня на десятилетия назад. Один из малышей выглядел болезненно.

– Ваш муж, как я погляжу, ухаживал за домом… И за большой семьёй. Видимо, дельный был человек, – сказал я, угрюмо пялясь в пол.

– Да, Ганс был хорошим плотником.

– Почему же он пошёл в королевскую гвардию, а именно в УОП?

– Вы знаете почему… – она грустно посмотрела на котелок с супом.

Диалог прервал Ласин:

– Этот ублюдок должен заплатить за то, что сделал, вас же выселяют, почему вы не хотите…

– Эй, Ласин, – неожиданно заговорил Эрвин. – Прекращай.

Глава королевской гвардии замолчал, нагло поднял голову и хмыкнул. Воцарилась тишина, но я прервал гнетущую атмосферу:

– Ласин прав. Я должен ответить за свои поступки, – я встал перед девушкой на колено и опустил голову. – Я понимаю, что никогда не искуплю ту вину, что повисла на моих плечах. Но прошу вас, в знак глубочайшей скорби… Я предлагаю вам уехать отсюда. Я не смогу предоставить вам такую же поддержку, какую оказывал любящий муж, но могу сделать вас с детьми счастливее. Я прошу заключить со мной договор, соглашение, в котором я предоставлю вам возможность жить в особняке, а после смерти передам поместье и наследство. Я клянусь, что позабочусь о вас и о ваших детях, буду чтить Ганса и помнить о том, что совершил. Мне нет прощения, но я хотя бы смогу сделать жизнь детишек лучше, чем это вот всё… Прошу, пожалуйста…

– Прекратите… – всхлипнула Матильда. – Я понимаю, что единственный, кто виноват в его гибели – это он сам. У вас было полное право наказать того, кто ворвался в спальню и начал оскорблять честь и достоинство офицера. Он погиб из-за того, что ему не успели оказать первую помощь. Я не достойна вашей заботы…

– Пожалуйста, перестаньте… Не плачьте… – я нежно обнял Матильду и пролил мужскую слезу. – Я хочу, чтобы вы улыбались. Пожалуйста, простите меня и примите предложение. Я хочу искупить вину хотя бы так.

– Если так будет легче… Я поживу у вас, а после съеду, как только найду хорошую работу.

Матильда потеряла все в этой жестокой жизни. Нежное сердце всё чаще замирало от боли и одиночества. Руки, что когда-то ласково обнимали мужа, были бессильны и беспомощны. Но я дал ей надежду, когда Ласин смотрел на неё как на инструмент, а Эрвин смотрел в окно и не проявлял никакого сострадания.

Я вернул всё в здравое русло, но конечно же, если бы Матильда согласилась на договор, то я б не передал какой-то незнакомой женщине особняк и наследство. Всё это делалось лишь из-за того, что вокруг дома стояло с десяток бойцов, ради которых Ласин и разыграл весь спектакль. Я был уверен, что такая щедрость очень быстро распространится по миру и пойдут слухи, что я действительно хороший человек. Хоть мне всего лишь хотелось утереть нос Ласину и дебильным фанатикам, простые офицеры до такого бы никогда не додумались.

«Хотел от меня избавиться… А вот не дождёшься, Ласин. Я тоже умею играть на публику».

Ласин стоял рядом с дверью и раздраженно постукивал ногой, когда Эрвин и я вышли на улицу. Матильда с солдатами ещё собирали вещи, а рядом с нами и вокруг караульных бегали дети и игрались с куклами, да с деревянными солдатиками. Это был хороший момент, чтобы поговорить с братом на том языке, на котором он лучше всего меня понимал.

– Ну что… давай отойдём Эрвин? – я посмотрел в красные глаза.

– Пойдём, – спокойно ответил брат.

Мы шли от силы минут пять, а после оба оказались в небольшом лесочке и встали друг напротив друга. Стемнело. Луна пробилась сквозь тучи и беспокойно осветила полянку. Ни шороха, ни ветерка, лишь глухая тишина разлеглась по округе.