Он оглянулся вокруг и не поверил своим глазам. Он сидел на песке, в котором кое-где были осколки ракушек, а вокруг стояла, неописуемая, жара и тишина.

* * * *

Он проснулся весь в поту. Очень давно не было этого сна. Он уже думал, что этот кошмар оставил его в покое.

Тот день, когда он потерял отца и мать и испытал, ни с чем не сравнимый, ужас! Каждый раз он просыпался от этого детского ужаса и снова чувствовал эту жуткую жару и одиночество.

Одиночество, правда, теперь стало его верной подругой, но во сне Андрей был девятилетним мальчиком. И там, в этой пустыне, тогда он потерял сознание.

Ему никогда не снилось, как он бродил по пескам и плакал, как кричал, пытаясь дозваться неизвестно кого, то ли родителей, то ли Бога. А потом, через много часов этого ужаса, он опять (так же как в море) очень сильно захотел увидеть деревья и людей. И снова солнце начало исполнять свой безумный танец на небе, и снова становилось то жарко, то холодно, а потом, вдруг, он оказался среди деревьев, вблизи какого-то забора.

Сергей вышел из подъезда и оглянулся. Встреча с последним на сегодня знакомым оказалась, на удивление, приятной. Его тёзка, Сергей Ломакин, оказывается, хорошо его помнил, хотя они учились вместе только на первом курсе МАИ, да были в студенческом стройотряде в каком-то колхозе. Собственно стройотряд они и вспоминали почти всё время, что сидели у Ломакина на кухне. Как водится, приходили на память разные курьёзы и хохмы связанные с жизнью в деревне – кто напился, кто заблудился… Сам-то стройотряд был ещё интересен тем, что, наверное, был последним в истории высших учебных заведений! Потом учёба начала активно переходить на платную основу, и эта изюминка студенчества превратилась в анахронизм.

Перейдя на второй курс, Сергей Ломакина уже не встретил – тот взял академку по неизвестным причинам, а сам Сергей после второго курса сумел перевестись в Бауманский, так что с тёзкой больше не встречался. Но сейчас, оглядываясь на окна, но думал, что если б тогда судьба их не развела в разные стороны, то, возможно, Сергей Ломакин стал бы его единственным другом.

Лом, как он теперь называл себя, стал ди-джеем. Оказывается и академку он брал тогда из-за этого – было много предложений работы и Лом решил, что вернётся в институт, только если споткнётся на пути к успеху. А успеха он добился, правда, не так, чтобы грандиозного, но работал он много и в клубах, и на частных вечеринках, да и на радиостанциях его сэты пользовались успехом. И институт он тоже закончил, только с опозданием на три года. В общем жизнью был доволен, и они прекрасно посидели, вспоминая свои похождения. А когда Сергей стал прощаться и, напоследок, подарил Лому Мак бук, радости последнего не было предела – вот кому он угодил, так угодил! Сначала, правда, Лом отказывался, но потом, когда Сергей сказал, что дело решённое – подарок и всё!… Сколько было сказано!… И про то, что денег стоит немыслимых, и про то, что ди-джей без Мака, как без рук, ну и ещё много в таком роде! Расстались, как старые друзья – Лом просил не забывать, звонить и, если останется минутка после работы, заезжать в любое время! Так что сейчас Сергей шёл и радовался, что жизнь свела их снова таким экзотическим образом. Может теперь не потеряются они, как тогда?

Лом жил около ВДНХ, теперь ВВЦ, и Сергей решил пойти в парк, посидеть на солнышке, посмотреть на акведук и, собравшись с мыслями, позвонить Савельеву. В палатке по пути он купил минералки и пристроился на лавочке. Номер он занёс в телефон заранее, так что просто нажал на «вызов» и стал слушать гудки.