Но у меня имелось небольшое утешение: я порадовалась, что Линус не сделал линию в её поддержку. Он всегда брал серебристый карандаш, а на листке серебряной полоски я не обнаружила. Позже Калли и Иероним заметили, что Линус мне небезразличен…

Я снова обернулась, и Дженифер послала мне улыбочку. Ханна выразительно указывала на свой карандаш, наверное, намекая, что я тоже должна прочертить линию. Я передала записку Калли.

– Ни за что не сделаю линию под этим! – и подруга мотнула головой, когда прочитала текст.

– Вы обсуждаете что-то важное? – учитель отвернулся от доски и вопросительно глядел на нас.

– Я хотела дать ответ по решению задачи! – рапортовала Калли как ни в чём не бывало.

Но тут прозвенел звонок.

– Жаль! – громко сказала Калли. – Не успеваю!

И – вжух! – одним махом забросила записку обратно: наших линий там не было.

– Что ж, теперь ничего не поделаешь, – произнёс господин Раусфлуг.

Я едва сдержала улыбку: ведь я была уверена, что Калли и понятия не имеет, как решать задачу.

– А ты смелая! – сказала я Калли, когда мы выходили из класса.

– Да ладно! Я просто посмотрела на часы и знала, что урок заканчивается.

– А ты бы и правда хорошо поладила с Иеронимом, – сострила я и внезапно почувствовала что-то у своих ног.

И это снова был Иероним!

– Кто говорит обо мне?

– Кто ещё? – отозвалась я. – Конечно, я. Ну а Калли – такая же выдумщица, как и ты!

– Я не позволяю себе ничего подобного, – парировал кот. – У меня нет необходимости что-то выдумывать.

Калли взглянула на меня с наигранной обидой.

– Мне не нужно ничего выдумывать! – почти слово в слово повторила она за котом.

– Ёлки-палки! – пробормотала я. – Чем я это заслужила? Теперь слушаю всё в двойном объёме!

– В двойном лучше! – заметила Калли, а кот улыбнулся.

В музыкальном зале у фрау Эммер столпилась куча народа. Столько ребят одновременно там ещё никогда не собиралось! Все хотели участвовать в кастинге или хотя бы взглянуть на это зрелище. Даже Линусу было любопытно: он тоже пришёл! Как всегда, когда я его видела, моё сердце подпрыгнуло в груди. По крайней мере, у меня возникло такое ощущение.

– Смотри-ка, и старший брат Линуса участвует! – воскликнула Калли.

Но я не сводила глаз с Линуса. Да, как сказал бы Иероним, у каждого свои слабости.

– Дети! Дети! – голосила фрау Эммер. – Что за натиск! Так работать я не могу! Здесь могут остаться лишь те, кто записался на конкурс.

– А как насчёт моральной поддержки? – спросила Калли. – Участникам нужен кто-нибудь, кто в них верит!

– Ну ладно, – кивнула фрау Эммер. – Максимум по одному сопровождающему. Не больше! Иначе невозможно, в этой давке я не вижу собственных ног!

– Совершенно не мой уровень, – жаловался кот. – И я не уверен, что мне никто не наступит на лапу. Нет, такое не по мне!

– Супер, я могу остаться! – обрадовалась Калли.

Джен выбрала Ханну Хайман из «Хайман-Паркет», и Тильда, сделав недовольное лицо, направилась к дверям.

К выходу пробирались и те, кто не был в списке участников, поэтому в музыкальном зале становилось свободнее. В конце концов толпа школьников сократилась примерно наполовину. Линусу разрешили поддержать брата.

– Теперь другое дело, – весело заметила фрау Эммер.

Она постоянно (и летом тоже) носила чёрную водолазку и странную юбку в цветочек. Волосы часто беспорядочно торчали, и это выглядело точь-в-точь как патлы Греты после сна.

– Кто у нас сейчас по списку? Пожалуйста, выходите! – объявила она.