Виолетта иногда жаловалась Свиридову, что только из-за его мощной поддержки ей удавалось комплектовать штат установки.

– Тота, ты не переживай. Даже если бы моя поддержка основывалась только на моем к тебе особом отношении, то все равно всем бы пришлось заткнуться. А тут главное – интересы дела, и какие могут быть возражения?

– Да-а, а они думают, что у нас с тобой … в общем, неделовые … отношения …

– А что думает Виктор?

– Виктор так не думает. Это точно – он знает меня и знает тебя.

– Поэтому наплюй на всех остальных и действуй так, как считаешь нужным.

– А советоваться с тобой можно?

– Ты поглупела? Когда я отказывал тебе в совете?

– Ты посмотришь наш с Витей регламент пуска? Я же … я же боюсь …

ЭКСПЕРИМЕНТЫ

Из объемистого металлического ящика выгрузили экспериментальные образцы, изготовленные Владиком и привезенные из Москвы. Эти небольшие ящички в защитной металлической оболочке содержали самые разнообразные фрагменты электронных схем различного назначения, в том числе применяемых на космических спутниках военного назначения и в системах долговременной памяти.

Часть ящичков были экранированы танталовыми чехлами, защищающими внутреннюю начинку не столько от космических лучей, сколько от систем противоракетной техники – тантал непроницаем для электромагнитного излучения.

Основное оборудование – универсальный широкополосный лазерный генератор разместили в стоящей на опушке леса пустующей коробке «сотки» – так с легкой руки Лены Карцевой называли все корпуса опытных установок, размещенных автономно вдали от жилья.

Для размещения экспериментального образца соорудили небольшой помост, который был виден от лазерной установки, хотя и находился более чем в километре от нее.

В эксперименте принимали участие очень ограниченный круг лиц, что определялось особой секретностью работы.

Журнал заполняла Галина Суковицина, лазерную установку настраивал Потап, а результаты основных экспериментов фиксировал Виктор Скворцов.

Образец, помещенный на помосте, был связан толстым кабелем с контрольным пультом, размещенным в соседнем с лазером помещении. Там за состоянием образца наблюдали Баранов и Карцева.

После включения лазера Свиридов садился рядом с этой избушкой на улице, немного в стороне, и Потап командовал:

– Первый образец пошел!

Луч лазера упирался в корпус, Свиридов закрывал глаза и через минуту раздавался голос Баранова:

– Бобик сдох, конец режима!

После отключения лазера образец снимали с помоста и передавали в отдел Потаповича – бывший отдел Потаповича, которым теперь руководил один из его учеников. Там образец вскрывали, препарировали, устанавливали причину потери им работоспособности и марки электронных компонентов, вышедших из строя. По возможности определяли и структуру повреждения внутренних частей транзисторных узлов и больших интегральных схем – а это было далеко не просто.

Как шутил Свиридов – мне легче сжечь микросхему, чем вам найти место повреждения. Правда, он почти всегда точно указывал место повреждения, чем вызывал суеверный трепет и даже ужас у м.н.с.-ов и более старших сотрудников.

Трудности возникли именно там, где их ожидали.

С образцами, защищенными танталовыми экранами, Свиридову сходу разделаться не удавалось. Но после «консилиума» стали пробовать сложные варианты воздействия – сложными их называл Свиридов, тем более, что никто из присутствующих все равно не понимал, каким образом Свиридов разрушал электронные блоки.

Принимались самые экстравагантные предложения, и одно из них принадлежало Виолетте.

– Толя, а если бы можно было бы …

– Тота, давай, давай!