Такова в общих чертах логика мотивации рассуждений на заданную тему. Другую функцию выполняет логика интерпретации, которая призвана шаг за шагом отреагировать на императивы мотивации. Отсюда следуют построение, композиция наших очерков, вошедших в эту книгу.

Первый шаг интерпретации – отправление от известных регионоведческих школ, от их достижений, обогащающих концептуальную основу обществоведческого изучения мирового сообщества, изучения междисциплинарного, предоставляющего свое «ноу-хау» отечественной латиноамериканистике.

Второй сюжет – опыт родственных регионоведческих школ, апелляция к тем их достижениям, которые имеют общезначимый характер и обогащают концептуальный арсенал осмысления современной геополитической и геоэкономической картины мирового сообщества.

Третий шаг – погружение в латиноамериканскую проблематику в жанре «кейс стади». Погружение с надеждой на понимание генетики, механизма ее развития с осознанием как творческих стимулов, так и ограничений, продиктованных чаще всего политической индоктринацией – неизбежным спутником советского времени.

Четвертое – попытка оценить концептуальные издержки и концептуальное приобретения отечечественной латиноамериканистики на этапе дезинтеграции СССР и перехода на альтернативный – «продемократический и прорыночный» путь.

Пятый шаг – объяснение побуждений к выходу за пределы регионоведческой (а порой и страноведческой) интравертности. Этот шаг прокладывает путь к сопряжению глобальной, региональной и национально конкретизированной проблематики в соответствии с объективно данной реальностью.

Наконец, шестая ступень анализа ведет к пониманию ключевых особенностей нашего времени на глобальном срезе и того, как латиноамериканский регион вписывается в эту реальность. Отсюда следуют вызовы, которые, на наш взгляд, лягут в основу исследовательской повестки обозримого будущего.

Сентенция Мефистофеля продиктована явным пристрастием – не ради истины, а ради соблазнения малооплачиваемого научного работника Фауста. В нашем же случае истина ассоциируется с тем, что у советско-российского обществознания серьезный концептуальный задел получен на ниве регионоведения. Причем, такой задел, который так или иначе подкрепляет теоретический багаж отечественной глобалистики, а, с другой стороны, помогает выстроить методологическую платформу страноведческой работы. Слухи о кончине теории, распространяемые Мефистофелем, сильно преувеличены. Та также зеленеет и зеленеет двояко. Во-первых, давая свежую поросль, а, во-вторых, разворачиваясь в последние (допандемийные) годы в сторону «зеленой» повестки, к приоритетам устойчивого развития7. Теперь, когда геополитическая конфронтация переросла в военно-политический конфликт, начав тем самым переформатирование миропорядка, теоретикам приходится рефлексировать в новом ракурсе.

О наработках наших регионоведческих школ нужно, конечно, говорить обстоятельно. Заслуги у них немалые, но не хотелось бы злоупотреблять пространными отступлениями в «историю вопроса». Придется довольствоваться напоминанием о ряде ключевых результатов в каждом конкретном случае, зарезервировав жанр «кейс стади» за латиноамериканистикой. В то же время в предварительном порядке следует напомнить о триаде, которая сложилась в распределении функций и компетенций при изучении реалий мирового сообщества у нас и за рубежом. Речь идет о специализации на проблематике глобального порядка, на региональной и страноведческой тематике. В одних случаях такое распределение сложилось де-факто, в других оно институционализировалось, как это произошло в рамках академической науки советского времени, распределившись на два «этажа» – применительно к вопросам общемирового достоинства, с одной стороны, и регионального плюс страноведческого, с другой. Причем логически очевидно и подтверждено практически, что глобалистика, регионоведение и страноведение не могут плодотворно развиваться без органической взаимосвязи, без плодотворного взаимообмена, в том числе при формировании концептуально-теоретических основ обществоведческого познания зарубежного мира.