Отсутствие кодификации исполнительного права не влияет на его существование как отрасли права. Однако такое положение дел влечет необходимость принятия Правительством и Министерством юстиции Российской Федерации все новых и новых постановлений, приказов и инструкций, регулирующих отношения в сфере исполнительного производства, не позволяющих обеспечить целостное нормативное регулирование, сдерживающих развитие и совершенствование системы принудительного исполнения. В настоящее время таких подзаконных актов насчитывается несколько десятков, если не сотен, и их число продолжает расти [38].

Аргументы, выдвигаемые противниками кодификации исполнительного права: исторический опыт России; опыт других государств; трудности разграничения с гражданским и арбитражным процессом и т. д., имеют право на существование, однако не должны препятствовать продолжению работы над проектом Исполнительного кодекса. В принципе, каждому из них можно противопоставить контраргумент: если раньше не было кодифицированного источника в сфере исполнительного производства, то это не означает что его не должно быть вообще; потребность в более системном регулировании исполнительных отношений и имеющийся нормативный массив в сфере исполнительного производства, поддающийся обособлению и кодификации – самый значимый аргумент, повлекший разработку проекта Исполнительного кодекса Российской Федерации. Его опубликование должно активизировать научные изыскания, направленные на дальнейшее совершенствование законодательства об исполнительном производстве.

Примечания

1. Подробнее об этом см.: Игнатенко А., Кириленко А., Матвеев А., Шерстюк В., Яркое В. К разработке проекта Исполнительного кодекса Российской Федерации // Арбитражная практика. 2001. № 8. С. 4–9; Они же. К разработке проекта Исполнительного кодекса Российской Федерации // Хозяйство и право. 2001. № 10. С. 55–61; Исаенкова О. В. К разработке Исполнительного кодекса Российской Федерации // Законодательство. 2002. № 1. С. 71–75; Улетова Г. Д. К вопросу о концептуальных положениях Исполнительного кодекса Российской Федерации // Источники (формы) права: вопросы теории и истории: Матер. Всерос. науч. конф. Сочи, 2002. С. 224–230.

2. Проект Исполнительного кодекса Российской Федерации / Отв. ред. Г. Д. Улетова. Краснодар; СПб., 2004.

3. Подробнее см.: Российское законодательство: проблемы и перспективы. М., 1995. С. 18.

4. Итоги анкетирования судебных приставов-исполнителей (Краснодарский край) показали следующую динамику роста тех, кто считает необходимым и целесообразным скорейшее принятие Исполнительного кодекса РФ: 2002 г. – 252 (87 % опрошенных); 2003 г. – 307 (89 % опрошенных); 2004 – 410 (91 % опрошенных); 2005 г. – 534 (99 % опрошенных). В Саратовской области за принятие Исполнительного кодекса в ходе анкетирования 2002 г. высказались 195 человек (95 % опрошенных). В связи с этим вряд ли можно согласиться с утверждением А. Т. Боннера, который пишет, что когда в ходе занятий с судебными приставами-исполнителями Краснодарского края в мае 2003 г. им была высказана «идея о возвращении норм об исполнении актов юрисдикционных органов в соответствующий процессуальный Кодекс и в первую очередь в ГПК, то сверх всяких ожиданий, судебные приставы-исполнители горячо поддержали эту идею». См.: Боннер А. Т. Исполнительное производство: отрасль российского права или стадия процесса? // Избранные труды по гражданскому процессу. СПб., 2005. С. 118. Действительно в ходе занятий приставы поясняли, что им легче было бы руководствоваться одним, а не несколькими законодательными актами, содержащими подчас дублирующие и противоречащие друг другу нормы. Однако речь шла именно об активизации работы над проектом ИК РФ, который, с точки зрения судебных приставов-исполнителей, по своему содержанию должен носить процессуально-процедурный характер. Структура проекта ИК им к тому времени уже была известна и одобрена (заметим, что автор статьи был организатором занятий судебных приставов-исполнителей).