Взаимосвязь и сочетание естествознания как науки о природе и морали, как правил нравственности, безусловно, сложны, и для их научного анализа по-прежнему остается огромное поле деятельности. Очевидно одно: естествознание вряд ли может претендовать на замещение морали. Ясно и другое: настоящим ученым всегда руководит высокий нравственный идеал, ради которого он трудится не покладая рук, ради которого он решает чрезвычайно трудную, но благородную задачу расширения горизонта естественно-научного познания загадочного и постоянно изменяющегося окружающего мира. О таком нравственном идеале написал А. Пуанкаре в своей книге «Последние мысли»: «Наука ставит нас в постоянное соприкосновение с чем-либо, что превышает нас; она постоянно дает нам зрелище, обновляемое и всегда более глубокое, позади того великого, что она нам показывает; она заставляет предполагать еще более великое; это зрелище приводит нас в восторг, тот восторг, который заставляет нас забывать даже самих себя, и этим-то он высокоморален. Тот, кто его вкусил, кто видел хотя бы издали роскошную гармонию законов природы, будет более расположен пренебрегать своими маленькими эгоистическими интересами, чем любой другой. Он получит идеал, который будет любить больше самого себя, и это единственная почва, на которой можно строить мораль. Ради этого идеала он станет работать, не торгуя своим трудом и не ожидая никаких из тех грубых вознаграждений, которые являются всем для некоторых людей. И когда бескорыстие станет его привычкой, эта привычка станет следовать за ним всюду; вся жизнь его станет красочной. Тем более что страсть, вдохновляющая его, есть любовь к истине, а такая любовь не является ли самой моралью?»

К нравственности через воспитание. В книге Д.Х. Медоуз и др. «За пределами роста » в последней главе есть небольшой раздел под названием «Любовь». Здесь можно прочитать: «…переход к устойчивому развитию должен включать социальные преобразования, позволяющие воспитывать и проявлять лучшие, а не худшие стороны человеческой натуры». Благородный путь воспитания лежит через любовь. О любви говорит и Библия. Заповеди Божии начинаются со слов любви. «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоей, и всем разумом твоим, и всею крепостью твоею». Это первая и главная заповедь. Вторая же подобная ей: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». Если человек обладает такой любовью, то он не нарушит и все остальные заповеди. Любой человек, любящий ближнего, не может его обидеть, обмануть, тем более убить или ему позавидовать, и, вообще, не может пожелать ему чего-либо худого.

«Там, где начинается любовь, – писал глубочайший мыслитель современности, российский философ И.А. Ильин, профессор Московского университета, – там кончается безразличие, вялость, экстенсивность: человек собирается и сосредотачивается, его внимание и интерес концентрируется на одном содержании, именно на любимом; здесь он становится интенсивным, душа его начинает как бы накаляться и гореть. Любимое содержание – будь то человек, или коллекция картин, или музыка, или любимые горы – становится центром души, важнейшим в жизни, главнейшим предметом ее. Оказывается, что любовь дает человеку, по слову Платона, сразу – душевное богатство и душевную бедность: богатство – ибо человек нашел сокровище своей жизни, которым он владеет и которое он как бы носит в себе: отсюда чувство душевного обилия, силы, счастья, повышенного интереса к жизни и благодарности за все; бедность – ибо у человека возникает чувство, что он никогда не владеет своим сокровищем до конца и что без него и вне его он сам скуден, несчастен и одинок: отсюда чувство душевной скудности, слабости, несчастья, разочарования во всем и ропот на свою лишенность и нищету. И все же, несмотря на эту тоску лишенности, человек чувствует себя обогащенным и богатым… Любовь есть доброта – не только потому, что она окружает сочувствием свой любимый предмет, печется о нем, страдает и радуется вместе с ним, но и потому, что любовь сама по себе дает человеку счастье и вызывает у счастливого потребность – осчастливить все и всех вокруг себя и наслаждаться этим чужим счастьем как излучением своего собственного».