Перебирая события, произошедшие за последние часы, он начал понемногу разбираться, когда он ощущает себя тем, кем являлся на самом деле – человеком из другого мира. И когда он становится местным искателем приключений. Если его жизни ничего не угрожало, вокруг все спокойно – он мог размышлять, как обычный современный человек с законченным высшим образованием. Но как только появлялась опасность, его личность исчезала, и в дело вступал местный хозяин собственного тела, который отлично приспосаблен к окружающему. Но при этом, это тоже он – Санька Конкин! Подобные мысли могли привести к сумасшествию, и Конкин попытался от них избавиться, заведя разговор со спутниками. Тем более, ему хотелось не только поговорить, но и произвести впечатление на Инсаэль. А раз он здесь единственный высокообразованный, всесторонне развитый представитель цивилизованного мира, то он, наверняка, сможет её чем-нибудь поразить. Однако, обратиться напрямую к черноволосой красавице, Сашка почему-то не решался, поэтому крикнул сначала варвару:

– Конан, как ты думаешь, кто эти люди? Настоящие мытари?

Он надеялся, что если завяжет разговор с варваром, Инсаэль не удержится и тоже вступит, ну а дальше, он уже блеснет красноречием. Но Конан его не поддержал, он коротко ответил, что никакие это не имперцы. Настоящие мытари, похоже, гниют где-то в овраге, и опять замолчал. Делать нечего, Конкин решился и обратился к пленнице напрямую:

– Инсаэль, может, расскажешь, как ты попала в плен?

Девушка резко повернулась и стегнула Саньку взглядом. И так, уже черные глаза, казалось, еще больше потемнели.

– Слушай, Конкин, или как там тебя, никогда не спрашивай меня обо мне. Жить тебе будет спокойнее, если ты ничего не будешь знать. Бери пример с варвара, он узнал цену, а остальное его не интересует.

Слышавший все Конан, коротко хохотнул и, не поворачиваясь, крикнул:

– Конкин, она права. Жить легче, когда не знаешь лишнего.

Почти наша пословица, подумал Санька – меньше знаешь, крепче спишь. Похоже, люди во всех мирах одинаковы. Он разозлился и пошел напролом:

– Почему ты боишься рассказать о себе? Мы же только что освободили тебя, и, может, даже от смерти спасли. Мы же вот ничего о себе не скрываем, можем рассказать все, о чем спросишь.

Девушка, вдруг, остановила свою нервную кобылу и дождалась, когда Конкин поравнялся с ней. Потом совсем тихо, так чтобы не слышал варвар, зловеще спросила:

– Значит, ты можешь рассказать обо всем?

Санька утвердительно кивнул.

– Конкин, а он знает, – она кивнула на удалявшегося Конана. – Что ты, это не ты?

– Ты про что?!

– То, что твое тело захватил демон?

Конкин поперхнулся. Черт! Что она имеет в виду? Неужели…? Его пронзила мысль, что черноволосая дива все знает. Он не нашел, что ответить и лишь растерянно пробормотал:

– Какой демон? Ты что с ума сошла?

– Тише ты, – она приложила палец к губам. – Я ничего скажу варвару. И ты молчи. Потом, я выберу время, и мы поговорим.

– Что вы там застряли, – Конан оглянулся и недоуменно посмотрел на них. – Поехали. Потом будете любезничать.

– Молчи, – еще раз добавила Инсаэль, и, подхлестнув кобылу, умчалась вперед, на свое место. Санька уныло потрусил за ней.

Первый день путешествия верхом, показал все преимущества и недостатки такого передвижения. К концу дня у Конкина так болела пятая точка, что он подумал, что там появились мозоли. Кроме того, размеренный шаг его невозмутимой кобылы уже через пару часов, стал загонять Саньку в сон. Пару раз он лишь чудом не вывалился под копыта. Просыпался в последний момент. Кроме того, надо следить за лошадьми, которые шли за ним на поводу. А неразумные животные, как только полусонный Конкин сбавлял ход, тут же тянулись пощипать травки, и уйти куда-нибудь в сторону с тропы. Пару раз, он получал втык от варвара, который, не стесняясь в выражениях, высказывал свое мнение о его способностях. Санька, действительно, был посредственным наездником, и думал, что будь его конь норовистее, таким, как кобыла Инсаэль, он давно бы выбросил его из седла. Исходя из этого, он сделал вывод, что его местное я, нечасто заставляло тело кататься на лошадях. Однако чувствовал, что пройти пешком, он смог бы очень много. Похоже, здешняя его ипостась была пешеходом, и ходить приходилось часто.