Гитарист одернул пиджак и воскликнул:

– По заказу Толика Б., сидящего у двери, исполняется…

Пауза. Затем – с еще большим нажимом:

– Исполняется лирическая песня: «Каким меня ты ядом напоила?..»

– Ты сам женат? – поинтересовался Кузин.

– Был женат.

– А сейчас?

– Сейчас вроде бы нет.

– Дети есть?

– Есть.

– Много?

– Много… Дочь.

– Может, еще образуется?

– Вряд ли…

– Детей жалко. Дети-то не виноваты… Лично я их называю «цветы жизни»… Может, по новой?

– Давай.

– С пивом…

– Естественно…

Я знал, еще три рюмки, и с делами будет покончено. В этом смысле хорошо пить утром. Выпил – и целый день свободен…

– Послушай, – говорю, – назови сына Лембитом.

– Почему же Лембитом? – удивился Кузин. – Мы хотим Володей. Что это такое – Лембит?

– Лембит – это имя.

– А Володя что, не имя?

– Лембит – из фольклора.

– Что значит – фольклор?

– Народное творчество.

– При чем тут народное творчество?! Личного моего сына хочу назвать Володей… Как его, высерка, назвать – это тоже проблема. Меня вот Гришей назвали, а что получилось? Кем я вырос? Алкашом… Уж так бы и назвали – Алкаш… Поехали?

Мы выпили, уже не закусывая.

– Назовешь Володей, – разглагольствовал Кузин, – а получится ханыга. Многое, конечно, от воспитания зависит…

– Слушай, – говорю, – назови его Лембитом временно. Наш редактор за это капусту обещал. А через месяц переименуешь, когда вы его регистрировать будете…

– Сколько? – поинтересовался Кузин.

– Двадцать пять рублей.

– Две полбанки и закуска. Это если в кабаке…

– Как минимум. Сиди, я позвоню…

Я спустился в автомат. Позвонил в контору. Редактор оказался на месте.

– Генрих Францевич! Все о'кей! Папа – русский, мать – эстонка. Оба с судомеха…

– Странный у вас голос, – произнес Туронок.

– Это автомат такой… Генрих Францевич, срочно пришлите Хуберта с деньгами.

– С какими еще деньгами?

– В качестве стимула. Чтобы ребенка назвали Лембитом… Отец согласен за двадцать пять рублей. Иначе, говорит, Адольфом назову…

– Довлатов, вы пьяны! – сказал Туронок.

– Ничего подобного.

– Ну, хорошо, разберемся. Материал должен быть готов к среде. Хуберт выезжает через пять минут. Ждите его на Ратушной площади. Он передаст вам ключ…

– Ключ?

– Да. Символический ключ. Ключ счастья. Вручите его отцу… В соответствующей обстановке… Ключ стоит три восемьдесят. Я эту сумму вычту из двадцати пяти рублей.

– Нечестно, – сказал я.

Редактор повесил трубку.

Я поднялся наверх. Кузин дремал, уронив голову на скатерть. Из-под щеки его косо торчало блюдо с хлебом.

Я взял Кузина за плечо.

– Але, – говорю, – проснись! Нас Хуберт ждет…

– Что?! – всполошился он, – Хуберт? А ты говорил – Лембит.

– Лембит – это не то. Лембит – это твой сын. Временно…

– Да, у меня родился сын.

– Его зовут Лембит.

– Сначала Лембит, а потом Володя.

– А Хуберт нам деньги везет.

– Деньги есть, – сказал Кузин, – восемь рублей.

– Надо рассчитаться. Где официант?

– Але! Нарезик, где ты? – закричал Кузин.

Возник официант с уныло поджатыми губами.

– Разбита одна тарелка, – заявил он.

– Ага, – сказал Кузин, – это я мордой об стол – трах!

Он смущенно достал из внутреннего кармана черепки.

– И в туалете мимо сделано, – добавил официант, – поаккуратнее надо ходить…

– Вали отсюда, – неожиданно рассердился Кузин, – слышишь? Или я тебе плешь отполирую!

– При исполнении – не советую. Можно и срок получить.

Я сунул официанту деньги.

– Извините, – говорю, – у моего друга сын родился. Вот он и переживает.

– Поддали – так и ведите себя культурно, – уступил официант.

Мы расплатились и вышли под дождь. Машина Хуберта стояла возле ратуши. Он просигналил и распахнул дверцу. Мы залезли внутрь.

– Вот деньги, – сказал Хуберт, – редактор беспокоится, что ты запьешь…