– Натуральная профурсетка! – понизив голос, доверительно сообщила свидетельница.

– Профур… – проговорил Ананасов, склонившись над протоколом. – Через «о» или через «а»?

Тут он в сердцах бросил ручку на стол и воскликнул страдальческим голосом:

– Да что вы такое говорите? Какая такая профурсетка? Вы нормальными выражениями не можете пользоваться?

– А чем же вам профурсетка-то не нравится? – удивилась свидетельница.

– Потому что такого слова в словаре нету! – И Ананасов с гордостью показал свидетельнице на украшавший его рабочий стол орфографический словарь.

Словарь этот подарил капитану на последний День милиции его непосредственный начальник, полковник Кузьма Остапович Хохленко, в целях повышения культурного уровня и велел каждую неделю прочитывать не менее десяти страниц.

– Так что потрудитесь пользоваться словами литературного языка! – потребовал несгибаемый капитан.

– Тогда записывайте – женщина легкого поведения! – отчеканила свидетельница.

– Легкого поведения… – начал записывать капитан и снова уставился на свидетельницу.

– По каким признакам вы это определили? На ней что, ценник был прикреплен: «сто долларов в час»?

– Зачем ценник? – удивилась тетка. – Что она – морковка, что ли? Ценника никакого не было, а только разве приличная женщина может быть во все импортное одета?

– Может… – возразил Ананасов. – Сейчас, кроме импортного, разве можно во что-то одеться?

Свидетельница поджала губы, выразительно взглянула на плакат и недовольно проговорила:

– Сами требуют, чтобы я рассказывала, а сами к каждому слову придираются! То им в словаре нету, то им ценника не хватает… ежели так, я вам больше ничего не скажу!

– Свидетельница, – страдальческим голосом вскричал Ананасов, – не препятствуйте следствию!

– И ничего я не препятствую! – насупилась тетка. – Я вам всю правду говорю!

– Свидетельница! – рявкнул измученный капитан, и на глазах у него выступили слезы. – Говорите только то, чем интересуется следствие! Без всяких этих… домыслов и собственных рассуждений! Вот, например, во что была одета эта…

– Профурсетка? – радостно подсказала тетка.

– Тьфу… неизвестная!

– Шубка норковая короткая итальянского производства, – зачастила свидетельница, загибая пальцы, – цвет «орех». Это раз. Сапожки замшевые темно-коричневые, бельгийские, на высоком каблуке. Это два. Брюки узкие, велюровые, производство Англии, цвет темный беж. Это три. Свитер тонкий, черного цвета, кашемир…

– Свитер-то вы, интересно, как разглядели? – удивленно уточнил Ананасов.

– Молча! – отрезала свидетельница, и продолжила:

– На шее цепочка золотая, отечественная, сложного плетения, семьсот пятидесятой пробы, крученая… это пять. Перчатки лайка, производство Испании, цвет тоже темный беж, тисненый узор… это шесть. Еще что интересует?

– Давно бы так! – капитан Ананасов облегченно вздохнул и поднял глаза на свидетельницу:

– Свидетельница, вы раньше случайно в следственных органах не работали?

– Не довелось! – пригорюнилась тетка.

– Откуда же тогда такая наблюдательность?

– Развлечений мало, живу уединенно, по причине чего за соседями наблюдаю, вот и развила в себе природные способности! Теперь перейдем к внешности…

Лола захлопнула дверцу машины и процокала каблучками к дверям отделения милиции. Вслед ей дружно поворачивались головы прохожих мужского пола.

– Где здесь комната двести девятнадцать? – осведомилась она у коротко стриженного молодого человека в штатском, торопливо пробегавшего мимо по коридору.

Тот застыл на месте, как громом пораженный, окинул Лолу с ног до головы восхищенным взглядом, громко сглотнул и только после этого проговорил, сильно заикаясь: