– Прямо-таки тайны нашего времени. Куда там дракону из Ленесских озер!

– Драконы вымерли, а джин остался, вот что удивительно.

Свен разлил прозрачный напиток по стаканам и протянул порцию другу. То поднес джин к лицу, и ядреный хвойный запах шибанул прямо в ноздри. Зная, что от щедрости приятеля не отвертеться, Ги одним могучим глотком осушил стакан.

– Как будто ёлку пожевал.

– Да брось! – хохотнул Свен, стряхивая с бороды капли джина. – Напиток старых богов плохим не бывает!

– Старых богов тоже не бывает. А дело к тебе есть.

– Пеллий начудил? Только намекни, и я велю…

– Нет, с ним-то как раз все нормально, хотя сволочь он изрядная.

Северянин кивнул.

– Нужна еще одна наводка.

– Имя?

– Марсель Раву.

Уголки губ Свена опустились.

– Впервые слышу. Кто таков?

– Какой-то актер интересного жанра. Труженик кожаной винтовки и хитрого языка, понимаешь?

– Еще один порнушник, что ли? Я тебе что, малолетний рукоблуд? – обиделся швай. – Крупную рыбу я еще знаю, но, вопреки твоим извращенным представлениям, не слежу за карьерой шлюх и дармоедов, елозящих перед визорами.

Он звякнул бутылкой, наливая себе новую порцию. Ги попытался закрыть свой стакан ладонью, но Свен сурово сдвинул брови, и ему пришлось позволить поделиться пойлом старых богов. Чокнувшись и влив в себя джин, Ги зашел на второй круг.

– Одервье утверждает, что этот Раву много снимается. Неужели в Лутеции так много актеров?

– Понятия не имею. Слышал, что пара-другая разбогатели и теперь живут припеваючи в собственных поместьях. Но это, в основном, педики. Им платят больше. Присунуть девке можно и за гроши, а вот тащить в рот чужой хрен – дело другое, не всякий даже за деньги возьмется.

Шастать по загородным имениям гомосексуальных знаменитостей Ги не улыбалось, и он вытащил из рукава козырь.

– А что насчет визоров? Они-то должны быть известнее актеров. Какие-никакие, а маги.

– Пожалуй, – согласился северянин, хитро сощурившись. – А ты знаешь, кто снимал убийство Ларе?

– Некий Жаки. Довольно жалкий на вид тип.

– Жаки-Жаки-Жаки, – посмаковав имя визора, Свен, наконец, кивнул. – Есть такой парень. Дай мне полчасика. Выпей пока еще.

Бесцеремонно сунув в руки успевшего малость захмелеть Ги бутылку, северянин крякнул, нехотя поднялся на ноги и подошел к громадному шкафу, занимавшему почти все пространство от входной двери до дальней стены и набитому коробками с папками, ящиками для визионных снимков, аудиографическими пленками и художественными альбомами. Доставая одну коробку за другой, Свен бурчал что-то про собственное разгильдяйство и чересчур распухший архив. Трудился он долго, и Ги от нечего делать даже удосужился пару раз пригубить джин. Помочь он не предлагал: швай щепетильно относился к своим сокровищам и не подпускал к ним никого в целом мире. Обещанные полчаса уже подходили к концу, когда Свен обнаружил искомый ящичек.

– Ага, вот он где!

Он положил на стол толстую книгу в кожаном переплете, озаглавленную как "Романтикон". Обложка алела розами, обвивавшими тело нагой красотки. Из многочисленных уколов сочились пугающе реалистично нарисованные ручейки.

– Лет семь назад этот "Романтикон" был популярнее Откровений Всевечного Отца. Его тогда чуть не запретили из-за чрезмерной фривольности.

Семь лет назад Ги бегал по плантациям, пытаясь спасти родительские труды, и никаких фривольных книг в глаза не видел.

– И что в нем такого?

– Для тебя откровений не будет, – фыркнул Свен. – Голые девки да дурные стишки. Но вот несколько снимков…

Открыв "Романтикон", швай быстренько перелистнул первые страницы, у одной загнул уголок, потом захлопнул книгу и открыл снова – на сей раз с конца. Там он нашел еще одну нужную страницу и водрузил фолиант на колено разворотом к другу.