– Вот и славно, – невозмутимо откликнулась я. – А теперь расскажите, пожалуйста, что там у вас случилось и как все произошло. И поподробнее, чтобы мне пореже приходилось перебивать вас вопросами.

Аделаида Анатольевна залпом допила кофе, который, увы, уже совсем остыл, и начала:

– Одним словом, у нас заболел воспитанник. Точнее, двое… Первый мальчик, из старшей группы, уже был направлен в изолятор – речь шла о дизентерии. Второй поступил туда на следующий день. Два дня пролежал, пролечился, ему стало лучше… И вот наутро он был обнаружен мертвым! В своей кровати!

– А отчего наступила смерть? – все-таки пришлось мне уточнить, потому что Морозникова, вспомнив о деталях трагедии, закрыла лицо руками и замолчала.

– Разумеется, пришлось вызвать «Скорую» и милицию. Врач сказал, что смерть наступила от асфиксии. То есть он задохнулся…

– Или его кто-то задушил, – добавила я.

– Да, – нервно согласилась заведующая. – Но вы же понимаете, что этого просто не может быть!

– Почему? – удивилась я.

– Потому что… Да потому что этого просто некому сделать! – развела руками Морозникова. – У нас только дети и воспитатели! Неужели вы думаете, что кто-то из них способен на такое?

– Но ведь мальчик же умер. Вряд ли он сам себя задушил.

– Но он… Но это мог быть несчастный случай! – стояла на своем Аделаида Анатольевна.

Я вздохнула.

– Когда наступила смерть, по словам врача?

– Около двенадцати часов ночи, – ответила Морозникова.

– А во сколько обычно дети ложатся спать?

– В десять.

– Аделаида Анатольевна, а кто оставался в детском доме после ухода воспитателей? Я так понимаю, что не все сотрудники там ночуют…

– Разумеется, нет. Остаются дежурный воспитатель, нянечка… ну, и охранник.

– Охранник находится в помещении?

– Да, у входа, в вестибюле. Ворота на ночь мы запираем. Входную дверь – тоже.

– То есть никто посторонний на территорию детского дома проникнуть не мог?

Морозникова чуть подумала, потом отрицательно замотала головой.

Я выразительно посмотрела на нее. Она снова вспыхнула:

– Но у нас проверенный коллектив! Вы что же думаете, я людей с улицы набираю на работу? У них у всех стаж, рекомендации! Опыт педагогической работы!

– А воспитанники? – уточнила я.

– А что воспитанники?

– Ну, они-то наверняка не все из благополучных семей. У вас же не только сироты, как я понимаю, но и те дети, от кого отказались родители. Или лишены родительских прав.

– Все верно, – кивнув, согласилась Аделаида Анатольевна. – Но кому из воспитанников и, главное, зачем придет в голову убивать… этого мальчика?

– А что говорит милиция? – спросила я.

– Говорят – будем разбираться! Уже вызывали несколько раз – и меня, и воспитателей, и нянечку. И даже детей опрашивали.

– И что выяснили?

– Да разве они мне докладывают? – отчаянно махнула рукой Морозникова.

– То есть по подозрению в убийстве никто не задержан, не арестован?

– Нет, – покачала головой заведующая и выжидательно посмотрела на меня.

– Простите, но я не совсем понимаю – чего, собственно, вы хотите от меня? – спросила я.

– Ну я же вам говорила о репутации своего детского дома. Я дорожу своей работой, своим коллективом… Детьми, наконец! И мне бы совсем не хотелось, чтобы поползли слухи… – вкрадчиво заговорила Аделаида Анатольевна.

– Ну, слухи так или иначе поползут, – заметила я. – Детей же не заставишь молчать.

– Пускай так, но одно дело, когда просто болтают, а другое – когда для этого есть основания, – возразила мне директор детского дома.

– А разве их нет? – удивилась я.

– Вы меня не поняли, – со вздохом сказала Морозникова. – Я потому и обратилась к вам, чтобы вы развеяли все возможные сплетни. Чтобы вы доказали, что это был несчастный случай и ни воспитатели, ни воспитанники к нему не причастны!