Я пробежала признание глазами. В принципе ничего нового, не считая одной фразы: «Утром сообщила, что мальчик мертв». Из этого следовало, что Варвара Михаловна сразу поняла, что ребенок умер. Могло ли это быть правдой? Возможно ли, чтобы она терпела до утра, да еще и спала на кушетке, как говорила Сокольникова?

– Ты сам с ней беседовал, видел ее?

– Видел, конечно.

– И как? Какое у тебя сложилось впечатление?

Мельников неопределенно повертел руками в воздухе.

– Типичная старая дева…

– Ну, не такая уж она и старая, – возразила я. – Ей всего двадцать девять, между прочим.

– Выглядит на все сорок, – заявил Мельников. – Похожа на заботливую наседку.

– И ты считаешь, что вот такая способна задушить воспитанника?

– Она же не нарочно, – пожал плечами Мельников. – Не собиралась она его душить. Убийство по неосторожности, думаю, ей впаяют. Года два-три дадут, вряд ли больше. Учитывая еще ее положительные характеристики с места работы.

– А я вот не совсем уверена в ее виновности, – призналась я. – Есть некоторые моменты, правда, довольно туманные, но вот они-то меня и смущают.

– Тебе что, делать нечего? – хмыкнул Мельников. – Чтобы человек брал на себя чужую вину в убийстве – я такого за время своей службы не припомню. Или ты хочешь время потянуть, чтобы побольше денег получить за лишние рабочие дни? – подмигнул он мне.

– Андрюша, по-моему, ты меня не первый день знаешь.

– Да шучу я, шучу, – успокаивающе поднял руки Мельников. – Только зря ты все это затеяла. Она виновата, кроме нее и некому.

– Кроме нее, было бы некому, если бы они с мальчиком вдвоем были в детском доме, да еще за железными замками.

– А ты что, думаешь, кто-то посторонний мог туда проникнуть? – прищурился Мельников. – Чтобы убить какого-то мальчика-сироту?

– Он не сирота, – напомнила я. – Милицию вообще-то вызвал его отец, если ты в курсе, который, кстати, собирался забрать его жить к себе. Довольно редко подобное случается, верно? И вот когда это уже должно было произойти, мальчик погибает. Ты считаешь это случайным совпадением?

– Не знаю, – буркнул Мельников, которому вовсе не хотелось копаться в подоплеке этого дела, а хотелось поскорее передать его в суд и получить очередную галочку на свой счет. Раскрытое неординарное убийство в январе – приятное начало года! И совесть, по идее, не должна была его мучить: чистосердечное-то признание – вот оно, на столе лежит.

– Его отец оставил вам свои координаты? – спросила я.

– Номер мобильного.

– У меня он тоже есть, но телефон отключен. Слушай, Андрей, мне очень желательна беседа с Никишиной. Просто жизненно необходима.

Мельников вздохнул.

– Ты посиди пока здесь, – проговорил он и вышел.

Пока Андрей отсутствовал, я, не желая успокаиваться, снова достала кости. На этот раз расклад был следующим:

12+18+27 – «Не время вербовать сторонников; лучше упрочьте ваши собственные позиции».

И это, по всей видимости, означало, что мне стоит сейчас не искать единомышленника в лице Андрея Мельникова, а продолжать анализировать и делать собственные выводы. Кости в очередной раз словно говорили мне, что ставить точку в этом деле и передавать его в суд еще очень рано.

Через некоторое время Мельников устроил мне возможность побеседовать с Варварой Михайловной Никишиной. При первом же взгляде на нее я отметила, что эта женщина и впрямь никак не выглядит на двадцать девять лет. Невысокого роста, с очень простым лицом, абсолютно без всякого макияжа. Курносый нос, небольшие серые глаза… Она не была полной, но фигура не производила впечатления стройности. Какая-то старомодная бесформенная одежда, прямые русые волосы собраны в хвост и перехвачены обыкновенной черной резинкой.