Подвернутые до локтей рукава и небольшой беспорядок в русых волосах делает образ молодого мужчины отнюдь не неряшливым, а, наоборот, добавляет ему сексуальности. Вадима нужно показывать в рекламе мужской одежды и парфюмерии. И нижнего белья.

Мамочки. Как же от него пахнет.

Мне уже хочется раздеть его и позволить ему делать с собой все-все-все.

“Кино. Это просто кино”, — напоминаю себе.

Но вместе с этим не могу перестать думать о сумасшедшей ночи, которую мы провели. Когда часа в три я в мансарду поднималась по крутой лестнице, у меня коленки дрожали. Вадим уже спал, развалившись на узком диванчике, а я толком глаз не сомкнула.

В голове каруселью крутились будоражащие кровь обрывки воспоминаний: мои ноги на его сильных плечах, его потрясающие губы, которыми он целовал меня, его глухие стоны и мое "не останавливайся"....

— И что это значит? — пытаюсь отогнать похотливые мысли и разложить по полочкам информацию, которую он только что озвучил.

— Ничего. Просто рассказываю о себе.

— О. Тогда продолжай, — одобряю его порыв, любуясь тем, как мышцы парня натягивают ткань рубашки.

Что он вчера творил этими самыми руками…

Сдуваю со лба пряди. Становится жарко, хотя в салоне работает кондиционер, овевая мое раскрасневшееся лицо и кожу в вырезе нового синего платья с запахом.

Под ним второй новенький комплект – черное кружево. Правда на мне еще трусы-утяжки. Я сомневалась, стоит ли их надевать: в них мои бедра и талия выглядят лучше, зато без них я не чувствую себя шестидесятилетней бабушкой в рейтузах. Эстетика победила.

— А давай поиграем в “Десять постыдных фактов о себе”?

— Боюсь, у меня столько не наберется.

Вадим притормаживает на светофоре, и его серые глаза начинают меня раздевать, ныряя в декольте. Он даже губу прикусывает, а затем спрашивает:

— Пять?

— Едва ли с натяжкой, — пожимаю плечами.

— Господи, с кем я связался, — прыскает парень. — Ладно. Три. Расскажи о себе три вещи, за которые тебе дико стыдно.

— Сначала ты.

— Давай по очереди, — предлагает Вадим. — Мой предел – три пива. Я очень быстро пьянею. Прямо в дрезину, а потом начинаю нести всякую чушь про космонавтику.

— Почему про космонавтику?

— Напои меня и спроси, — с вызовом говорит парень, понизив голос, от которого у меня между ног вибрирует. — Теперь ты.

Задумавшись, я отвечаю:

— Я ничего не смыслю в ай-ти. Если на работе или дома с ноутбуком что-то не так, у меня сразу паника.

— Можно же пройти курсы.

— ИКТ. Конечно, — я киваю. — Я их прошла. Как и еще миллион разных курсов. Но я и компьютер – вещи несовместимые.

— Ладно. Буду твоим личным консультантом. Если что-то сломается, смело набирай меня. В любое время дня и ночи.

— Я не сижу ночами за ноутом. До ночи – это да, святое дело.

— А вот я как раз ночами и сижу.

— Это твой второй постыдный факт?

— Нет. Второй постыдный факт – я не ем лук, — говорит Вадим, совершенно очаровательно морща нос.

Я фыркаю.

— Как банально.

— Ну знаешь, для кого-то банально, а для меня это травма детства. В детском саду в супе мне попалась целая луковица – небольшая, но… — Парень протягивает руку. — Потрогай, у меня мурашки.

Я провожу пальцами по его предплечью. Кожу щекочут волоски. Нет у него никаких мурашек.

Настает моя очередь признаваться в грехах, и я говорю:

— Ладно. У меня ужасно хорошая память на лица. Серьезно. Иногда я встречаю людей, с кем пересекалась когда-то – в детском лагере, в школе, в универе. Да где угодно. И они-то меня не помнят, а я – да. И мне обидно. Я даже злюсь на них из-за этого, представляешь?

— Абсолютно нет, — Вадим качает головой.

— Нет? — непонимающе хмурюсь.