– Фамилия?

Я назвался. Как мне казалось, произнес свою фамилию достаточно громко. Но массивная голова с мраморным лицом старого гипертоника даже не шелохнулась – ясно, что работа для такого в тягость, а ведь мог хотя бы улыбнуться, чтоб к разговору расположить.

Потом:

– Где хотите служить?

Как я разволновался тогда! Кто с трепетом не ожидает этого вопроса: «Где хотите служить?» Конечно, в госпитале, в хирургическом отделении, младшим ординатором, для начала, или заведующим секцией анестезии и реаниматологии, на худой конец, можно просто хирургом, только была бы возможность резать, резать, резать… Но это не для таких, как я, ведь отец у меня не консул, а мать не потаскуха. Поэтому тактику я выбрал простую: проситься на подлодку, на ту консервную банку, из которой света белого не видно, или на какую-нибудь береговую должность. А что, с лодки, говорят, лучше перевестись, и льготы всякие, есть за что страдать. А на берегу чем хорошо – можно частенько срываться со службы и бежать в госпиталь, чтоб в нем мозолить, глаза нужным людям.

– Или лодка, или берег! – я выпалил эти слова так, будто тренировался в их произношении всю жизнь.

Но все оказалось сплошными условностями. Эта разъевшаяся морда даже бровью не повела, налитые кровью глаза не сдвинулись с места, ни шепота, ни смешка, ни хмыканья. В этой голове уже все было решено заранее, и зря я составлял тактический вариант! Все разбилось о жестокую схему: кому куда нужно!

– Поедете в Поти, больше береговых должностей нет!

В Поти, это где? И как меня не насторожил такой быстрый ответ? Ведь я не первый, кто просится на берег, почему же до меня никто не согласился поехать служить в Грузию? Впрочем, я тогда проявил некоторые признаки неудовольствия, но довод:

– Там госпиталь есть, в котором работы хоть отбавляй!

Этот довод доконал меня.

– Согласен, в Поти.

Когда я выходил из кабинета, кадровик не смотрел мне вслед и не произносил слов прощания, тупо уставившись в окно. Ждал, когда закончится рабочий день, чтобы поскорее оказаться в темном прохладном зале заведения, в котором я встретил его через два года, случайно, конечно. Тоже жара загонит поправлять свое расшатанное частыми визитами просителей всех рангов здоровье холодным пивом или еще чем-нибудь.

Я прикрыл дверь и в темном гулком коридоре спросил первого попавшегося военного с погонами, на которых звездочек было больше, чем у лейтенанта:

– Как служба в Поти?

Это был каплей в рубашке с засаленным воротником. Каплей тут же выпалил:

– О! Потиец! Прекрасно!

Черт его разберешь, что этот каплей хотел сказать. Больше я никого не стал спрашивать, мне ужасно захотелось смыться из этого штаба, да и из города как можно дальше, тем более, появилась должность, ведь я согласился где-то там служить!

Мне уже обрыдла наша гостиница, и жара, и уборщицы с потасканными лицами, и весь персонал, и буфет с мерзкой едой, да и Олег с Серегой, чтоб они провалились. Какого черта они потащились в этот сволочной ресторан? Зачем? Баб, видите ли, захотелось. И чем все это закончилось? У Олега не оказалось денег, а Серега их никогда не имел. Теперь мне ясно, что рассчитывали па меня, я приехал попозже остальных, думали выпить на дармовщинку. А почему я должен за всех платить?

Вышли покурить, я, правда, не курю, еще чего не хватало, собственными руками себя травить. Так вот, вышли покурить, а Серега насупился и говорит:

– Раз нет ни бабок, ни баб, уносим ноги!

И сам пошел быстро так, что и бросить его нельзя, и остаться уже поздно. Ну, я тоже пошел, а Олег вскоре перегнал нас. Побежали по каким-то улочкам, широченным каменным лестницам и все вверх, вверх, а потом вниз. Я думал, вернемся в гостиницу, хватит приключений на вечер, так нет, этот идиот Серега затаскивает нас в какое-то кафе, усаживает за стол, роется в своих карманах и достает помятый червонец.