Олег продолжил свою мысль:

– Давай-ка, Юр, мы туда рванем. Прятаться надо там, где искать не будут. Заодно я там разведаю все.

Юрий усмехнулся:

– Рисковый ты человек, Олег. Но, как скажешь. Жратву и новости тебе наши ребята таскать будут. Под работяг будут косить.

Олега, переодетого в робу чернорабочего высадили недалеко от заводской проходной. На пропуск, который он предъявил на проходной, вахтер даже не обратил внимания и пропустил Олега на территорию. Олег уже был недалеко от будки, когда его окликнул нервный толстячок:

– Вы долго там собираетесь ковыряться?

Олег пожал плечами:

– Как прикажут! Столько скажут, столько и будем ковыряться.

Толстячок обреченно махнул рукой и зашагал к заводскому корпусу.

В будке Олег присел на металлический стульчик с потрескавшимся дерматиновым сидением. Стул стоял рядом с видавшим виды деревянным столом с металлическими ножками. Накрыт он был грязной газетой с масляными пятнами.

Почти сразу внутри Олега заворочалось что-то мягкое:

– Вернулся? Я знала, что ты вернешься. Я не дала, ему включить тогда соник.

– А он хотел?

– Хотел.

Олег подумал: «Ну Боря, ну козел. Не ожидал от него такой пакости».

Внутри Олега родился вопрос к ауре:

– А что здесь потом происходило?

– Прибежали те, которые на сеансы ходят. Орали. Я вся ходуном ходила.

– Чего орали?

– Я голоса не понимаю. От них шло раздражение и зло. Это для меня как удары. Потом я почувствовала, что он тебя предает. Он хочет один всем владеть, ты ему мешаешь.

– А потом?

– Он их всех в кресла посадил и их желания исполнял. У некоторых желания исполнял парами. Зло большое плыло. Я мешала им, было неприятно.

– Кроме этих, еще были клиенты?

– Были. Так, ничего особенного. Один был. Разговаривал с Борисом, но сеанс не проходил.

– О чем они говорили?

– Не понял, эмоций мало, аура спокойная. Мне не интересно было.

– А мне интересно. Ладно. А сейчас что внутри фургончика?

– И сейчас еще один сидит, с Борисом разговаривает.

– Протранслировать сможешь?

– Не поняла. Что сделать?

– Хочу послушать их разговор. Сможешь устроить?

– Я попробую.

Голоса в голове Олега возникли почти сразу. Они были какие-то чавкающие, как будто на них наложили какую-то постороннюю запись или исказили передающей аппаратурой типа вокодера, но смысл разговора уловить было можно:

– Чего ты упираешься? Он тебе что, брат? Ты пойми, завтра я приведу тебе человека, он все оформит. Один будешь хозяин этого фургончика, и этого жела… Бул… в гне… и остро… И все.

– Я же тебе говорю, он может вылечить этих ваших, которых он покалечил. Он может, я точно знаю. С ним договариваться надо.

– Э, что ты заладил? Может вылечить. Зачем они мне нужны. Это бараны. Пока они лежат как мешки, мои воины яростью горят. Они за них мстить будут. И они его убьют. Понял?

– Понял.

– А когда они его зарежут, ты сам вылечишь этих баранов.

– Ха-ха. А я не умею. Это только он может.

– Почему не умеешь?

– Потому. Не научил он меня.

– Э, надо было научиться.

– Ты думаешь, это просто? Я еле эту-то аппаратуру освоил. Если здесь что-то сломается, то без него ее не отремонтировать.

– Да не волнуйся ты, Борис. Найдем мы тебе специалистов, все сделают как надо.

– Нет, Муса, не найдете. Это я тебе точно говорю.

– Слушай, что ты всего боишься? Я вот ничего не боюсь. Найдем мы тебе спецов. Не волнуйся. Слушай, у меня ощущение, что нас подслушивают.

– А говоришь, что ничего не боишься. Кому нас здесь подслушивать?

– Ты что, меня в трусости обвиняешь? Я джигит, я воин. Ты понял?

– Да понял я, понял. Но я тебе советую, лучше договорись с ним. Он, если захочет, всех вас уделает.