Полное явление статуса как значимости личного вклада в народное достояние, с возможностью передачи его по наследству, может привести к такому обществу, в котором все будут болеть в первую очередь за рост общественного, а не личного и частного достояния. Более того, если социальные статусы значимости будут единым показателем оценки всех, то по ним могут определяться и формы различных, но согласованных общественными договорами свобод как на условно определенное время, так и на формы правления исполнительной власти, с конкретными и согласованными формами контроля над ней. Влияние может осуществляться также через судебные органы, как и через банковские структуры с экономическим давлением и поощрением по статусным показателям.

Ту же самую статусную значимость могут иметь как семья, так и социальная община, предприятие, регион и государство. По статусу государства, отмеченному вкладом его в мировое историческое развитие общества, могут предоставляться соответствующие права в международном правительстве и по времени, и по голосовой значимости и т. д. Кроме того, на бытовом уровне за потребление изделий планируемого культурного значения статусы граждан и социальных общин могут повышаться, чтобы формировать на это спрос и повышать культурное развитие общества. Этот подход позволит создать систему управления потреблением в направлении не имущественных, планируемых услуг культурного спроса.

С развитием статусной структуры может открыться возможность осуществления экономической ответственности не только индивидуальной, но и коллективной мерой, и не только за порчу общественного имущества путем понижения социального статуса, но и за аморальные поступки по соответствующим коллективным решениям, согласно положениям и моральным кодексам коллективами и общественными судьями – решалами. Такой подход – еще одна мера, как новый шаг к отмиранию репрессивных мер государства. Без согласования этих отношений между самоуправляемыми структурами и государством на основе общественных договоров, наподобие договоров с профсоюзами на предприятиях, ни о каком ослаблении роли или отмирании государства в общественном устройстве говорить бессмысленно

Если же считать, что статус каждого гражданина может зависеть не только от вклада в народное достояние, но и от общественного рейтинга по условиям общественных положений, то надо заметить: и это надо принимать как проявление общественной любви или неуважения. В первобытном обществе тоже существовало моральное право как проявление любви, и не только по родовой значимости членов. Серьезной угрозой проявления его было изгнание из общины, где уже силы природы выносили приговор. Решение старейшин тоже поддерживалось страхом общественной кары самих общинников, как проявление их чувств. Для того чтоб общество влияло на своего члена, существовали моральный закон и моральное право, а также правовая значимость личности из отношений доверия, на которые можно было воздействовать через религию требованием божественной воли.

Возможно, все было и не очень объективно, но это предполагало в родовом обществе наличие морального и правового неравенства, при отсутствии имущественного. Родовая знать точно не была уравнена со всеми членами общины, и говорить об всеобщем равенстве нельзя. Герои в общине тоже окружались повышенным почетом, а почет в любом случае выражается в правах как утверждение форм общественной любви.

Ныне если выражение любви и сравнить с рейтингом на интернет-порталах, то, как и в прежние времена, оно будет с недостатком из-за отсутствия значимости обезличенного голосования. Правовую же обезличенность голосования ныне можно исправить, если оно будет зависеть от социального статуса и потеря его будет механизмом, исключающим физическое насилие и моральное равенство при возможном планово-социальном материальном равенстве, а это еще один шаг к отмиранию государственной машины.