Вместо ответа Раиса немного покачалась над ведром, подумала, посмотрела куда-то за окно, где виднелся кусочек синего неба, отступила на шаг, потом вернулась и решительно запустила руку в ведро. Елизавета Марковна, понаблюдав за этим танцем, пожала плечами и, наконец, поставила поднос на свой стол. Пока соседка копалась в помоях, она успела набрать воды в чайник, отправить его на плиту и достать тазик для мытья посуды. Когда она взялась за чашку, чтобы положить её в тазик, Раиса вдруг выпрямилась, издав резкое торжествующее «Ага!». Елизавета Марковна, вздрогнув от неожиданности, выронила чашку, и та, отскочив от стола, со звоном стукнулась об пол и разбилась. Пичужкина, не замечая произведённого эффекта, проскочила мимо соседки в сторону своей комнаты. При этом она энергично потрясала чем-то, зажатым в правой руке.

Воспитание не позволило Елизавете Марковне прокомментировать ситуацию вслух должным образом. Всё, что она подумала на хорошем русском языке, она оставила при себе. В который раз за это утро вздохнув, она, молча, собрала осколки; выбрасывая их, тоже заглянула в ведро; ничего особенного не увидела и стала ждать развития событий.

Вернувшись в кухню, Раиса со словами «Вот! Полюбуйтесь!» сунула в руки Елизаветы Марковны радиоприёмник. Та повертела приёмник и вопросительно посмотрела на свою визави.

– И вот! – Раиса потрясла зажатым в руке проводом.

– Раиса Лаврентьевна, извините, но я ничего не понимаю, – растерянно произнесла Вольская.

– А что тут понимать? Проспали сегодня. Радио не заработало. А как оно заработает, я Вас спрашиваю, если вот!

– Да что же вот? Вижу. Приёмник, – она вернула обсуждаемый предмет хозяйке.

– Да радиопровод с вилкой кто-то отрезал! Приёмник новый, трёхпрограммный! Второй провод, электрический – вот он, а радиопровод отрезан! Мы не заметили. Розетку-то Лёва около пола установил. Была б на старом месте, как у всех, то увидели бы, что вилки нет. А так висит провод и висит! Ночью передач нет. Ручку повернули и уснули.

– Интересно. И зачем бы это?

– Не знаю, зачем, Елизавета Марковна! Враги… А главное – не потрудились выбросить куда подальше. В ведро наше сунули. На дно. А мусора немного, вот вилка и торчала, а я увидела. Ну, сопоставила, сравнила. Радио сняла, а там обрывок. Вернее обрезок. Вот и проспали, вот и скандал… А может, это Лёвушка?.. Да нет, вряд ли… Ну я им устрою! Допрос с пристрастием, – кому «им» она не уточнила.

Во время этого монолога Елизавета Марковна думала о загадках сегодняшнего утра. Она подошла к выключателю и повернула его. Свет зажёгся. Она снова повернула выключатель. Свет погас.

– Елизавета Марковна! А что это Вы делаете? – удивилась Раиса.

– Да знаете ли, Раиса Лаврентьевна, – из всех соседей Вольская единственная произносила это имя без запинки, чётко выговаривая все буквы, – в семь часов я, как всегда, пошла умываться. Света не было. Я подумала, что перегорела лампочка. А потом он вдруг появился… Вот я и проверила сейчас, есть ли свет… – она явно не договаривала. Если рассказать Пичужкиной, что она ещё и звуки слышала, та решит, что Елизавета на старости лет в маразм впала. Лучше не говорить.

– А-а, понятно, – не очень уверенно протянула Раиса, добавила «ну-ну» и решила не вдаваться в подробности – своих забот хватит. Ещё раз произнеся «ну-ну», она удалилась в комнату, торжественно неся перед собой материальную причину утреннего скандала.

* * *

После ухода Раисы Елизавета Марковна провела ещё несколько экспериментов с выключателем, но так ничего и не выяснив, тоже покинула кухню. Если бы соседкам пришло в голову ещё немного покопаться в мусорном ведре, одна из утренних загадок, вероятно, нашла бы своё разрешение. А может быть, и нет. В общей комнатке что-то шуршало.