Сложившаяся ситуация позволяет нам говорить о том, что отечественный законодатель понимает действия, которые совершаются при коммерческом подкупе, так же, как и международный. Однако с учетом действующей судебной практики, на основании которой, например, было разработано представленное постановление, он принимает решение с целью совершенствования мер по противодействию коммерческому подкупу скорректировать положения об ответственности. Оценить в настоящий момент эффективность такого решения не представляется возможным, но если мы обратимся к анализу приговоров судов РФ по коммерческому подкупу за период после принятия изменений, то не найдем квалификации деяний по соответствующим частям ст. 204 УК РФ.

Таким образом, можно отметить, что в части установления связи ожидаемых действий со служебным положением подкупленного лица отечественное законодательство отличается от международных актов тем, что оно способствует противодействию коррупции в РФ, а также может быть учтено другими странами при формировании своих норм об ответственности за коррупцию в частном секторе.

В научной литературе и на практике по-разному трактуется момент окончания коммерческого подкупа.

Так, П. С. Яни отмечает, что «указание в примечании к ст. 201 УК РФ на причинение деянием вреда означает, что этот вред рассматривается законодателем как признак состава преступления. Следовательно, моментом окончания коммерческого подкупа может быть только факт причинения вреда либо самим получением служащим незаконного вознаграждения, либо деянием, совершенным за указанное вознаграждение»^>149.

А. А. Эксанова предлагает считать коммерческий подкуп «материальным» составом, обязательным признаком объективной стороны которого является «существенный вред правам и законным интересам граждан или организаций либо охраняемым законом интересам общества или государства»^>150.

С. В. Максимов пишет, что моментом окончания коммерческого подкупа следует считать принятие подкупаемым лицом хотя бы части переданного ему имущества (прав на него). Моментом же окончания деяния, совершаемого в форме незаконного пользования услугами, следует признавать момент начала извлечения подкупаемым полезных свойств из действий имущественного характера, совершаемых в его интересах. Так, например, моментом окончания незаконного пользования подрядными работами является момент начала их выполнения в интересах подкупа^>151.

Б. В. Волженкин признает коммерческий подкуп формальным составом преступления и считает, что указание закона на причинение вреда имеет не материально-правовое, а уголовно-процессуальное значение^>152.

Н. В. Полосин придерживается точки зрения, что дача и получение коммерческого подкупа окончены лишь с момента принятия лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, хотя бы части незаконного вознаграждения или части услуг^>153.

Поддерживая точку зрения Б. В. Волженкина, мы отметим, что коммерческий подкуп (как дача, так и получение незаконного вознаграждения) окончен в момент передачи, а соответственно, и получения хотя бы части незаконного вознаграждения, независимо от того, были ли совершены лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, какие-либо действия (отказался от выполнения действия) в интересах дающего, а также независимо от наступивших последствий. Этой же позиции придерживается и Пленум Верховного суда РФ: «Дача взятки или незаконного вознаграждения при коммерческом подкупе считается оконченной с момента принятия получателем хотя бы части передаваемых ценностей»