, но и получение, предоставление субъектам коррупции выгод и преимуществ нематериального характера. Например, «коррупционное лоббирование интересов физических и юридических лиц, финансово-промышленных групп и организованных преступных группировок, протекционизм, предоставление и получение конфиденциальной информации»^>78, «…традиции перехода политических лидеров и государственных чиновников на должности почетных президентов корпораций частных фирм…»^>79, «защита «чужих» диссертаций, бесплатные членские билеты в дорогостоящие клубы и рестораны, получение автомобильных номеров элитных серий»^>80 и т. д.

Н. А. Лопашенко отмечает, что «коррупционная сделка носит возмездный характер, хотя возмездность не означает только получение материальной выгоды»^>81. З. А. Незнамова предлагает «в качестве обязательного признака коррупции предусмотреть специальную цель – получение выгод и преимуществ материального и нематериального характера» ^>82.

Пленум Верховного Суда РФ также считает, что целью коррупционного деяния может быть как получение выгоды имущественного характера (корыстная заинтересованность), так и выгоды неимущественного характера (иная личная заинтересованность)^>83.

Мы согласны с позицией Н. А. Лопашенко с учетом предложений З. А. Незнамовой, а также разъяснений Пленума Верховного Суда РФ. Вместе с тем заметим, что Конвенция ООН против коррупции предлагает установить ответственность за обещание, предложение, предоставление, вымогательство, принятие лично или через посредников именно какого-либо неправомерного преимущества в организации^>84 без указания на материальный или нематериальный характер такого преимущества. При этом мы полагаем, что такая цель получения преимуществ материального или нематериального характера может быть в равной мере как у субъекта активного, так и пассивного подкупа.

Различные точки зрения существуют и относительно противоправности или незаконности получения выгод. З. А. Незнамова считает, «что коррупционным следует признать не только преступное, незаконное получение или предоставление выгод и преимуществ, но и легальное, законное в данном конкретном случае поведение субъекта коррупции»^>85.

Полагаем, что данное утверждение справедливо для сферы установления юридической ответственности за коррупционные правонарушения. В этой части мы соглашаемся с точкой зрения Н. В. Щедрина о том, что «меры юридической ответственности должны применяться только при наличии признаков состава правонарушения. Но иные формы злоупотребления служебным положением для извлечения выгод и преимуществ (протекционизм, непотизм, «кумовство», «блат») это также отклонения коррупционного характера, но не от норм закона, а от этических норм. Такие проступки нарушают этические правила поведения и соответственно должны вызывать негативную реакцию общественности и профессионального сообщества. Более того, в некоторых случаях нарушение антикоррупционных этических норм может повлечь за собой негативные правовые последствия»^>86. Например, согласно положениям Кодекса корпоративной этики компании «Русал»^>87 она ожидает, что сотрудники будут вести дела с поставщиками, клиентами, подрядчиками и другими лицами, имеющими деловые отношения с компанией, основываясь исключительно на интересах компании и ее акционеров, без протекции или предпочтения третьих сторон, в основе которых лежат личные соображения сотрудников. Такие проступки нарушают этические правила поведения в компании и соответственно вызывают негативную реакцию профессионального сообщества, так как положения Кодекса корпоративной этики распространяются на всех сотрудников компании, которые берут на себя обязательство руководствоваться ими в своей работе независимо от должности и статуса.