Похоже, что здесь мы имеем дело с новым «окказиционализмом», спровоцированным все тем же гегелевско-марксовым провиденциализмом. Учитывая, что человечество не являлось и в данный момент не является реальным субъектом, а есть лишь номинальная группа, остается предположить эйдетическое человечество, а ещё лучше – метафизический Разум Истории, который приходит на помощь человечеству всякий раз, когда «ведущий» социор заходит в тупик, и возникает необходимость организации новых, более высокого типа экономических отношений в новом географическом регионе.

Впрочем, ценностная мотивация в позиции Ю. И. Семенова по вопросу источника развития производительных сил понятна. Он столь старательно пытается дистанцироваться от всего, что могло бы реабилитировать капитализм или представить его как глубоко естественное для человека явление, что избегает и поддержки закона возрастании потребностей, как взгляда порожденного капиталистическим обществом потребления.

Но здесь мы должны возразить Ю. И. Семенову. Безусловно, закон возрастания потребностей действует наиболее ярко именно в капиталистическом обществе. Но это не значит, что он порожден именно этим обществом.

Безусловно, необходимо судить о сущности человека лишь в контексте той или иной исторической эпохи. Но это не значит, что нельзя говорить при этом о родовых константах человеческой природы. В конце концов, человек – плод миллионов лет эволюции. Социальное лишь надстраивается над этой основой. Необходимо помнить, что любой реально действующий общественный механизм не только порожден конкретной исторической ситуацией, но всегда при этом имеет в своей основе ту или иную родовую константу человеческой природы.

Хотя этот тезис и является для нас очевидным, но все же мы подкрепим его указанием на ряд реальных исторических казусов, которые работают как доказательство от «противного».

В течение двух тысяч лет христианство оказывало тотальное давление на человечество с целью воспитать его в духе альтруистической, антигедонистической морали. Долгое время это давление подкреплялось всей мощью политического и идеологического аппарата. При этом максимум, в чём оно преуспело – в создании череды поколений теоретиков, для которых альтруистическая и антигедонистическая мораль представляется глубоко естественной для человеческой природы.^>37 Поскольку само же человечество не сильно изменилось при этом, постольку в итоге мы имеем чудовищный катастрофический разрыв между реальной жизнью и духовным осмыслением этой жизни, порождающий время от времени кровавые попытки подогнать реальную жизнь под умозрительные принципы.

Впрочем, марксист может нам возразить: Ссылка не убедительна. Речь идет об идеологическом и политическом, то есть надстроечном, воздействии на человека. Как известно, подлинно революционизирующую роль в изменении природы человека играют лишь базисные факторы.

Хорошо. Тогда другой казус. В Советской России социально-экономические отношения были сконструированы так, чтобы максимально подавить частный интерес, индивидуализм, гедонистические наклонности, страсть к наживе. И что же?! В этом обществе частный интерес, как и всё остальное, «прорастал», где только можно. Там же где «прорости» он не мог, люди фактически саботировали выполнение обязанностей.

Любой реально действующий общественный механизм не только порожден конкретной исторической ситуацией, но всегда при этом имеет в своей основе ту или иную родовую константу человеческой природы. Если такой основы он не имеет, то это лишь фикция.

Подобный акцент именно на общественном характере детерминации сущности человека совершенно не случаен. Он жестко определяется политическими чаяниями марксизма. Идея материалистов и сенсуалистов XVIII века о том, что содержание разума проистекает из внешних впечатлений, очень скоро трансформировалась в вывод: меняем социальную среду – меняется и человек. Вывод верный, но до известных пределов. Предел же здесь – родовая природа человека. Впрочем, Маркс и марксисты сами охотно рассуждают о родовой природе человека. Но рассуждения эти – гуманистические, и имеют мало отношения к науке. Каким-то образом оказывается, что родовая природа человека состоит из одних лишь добродетелей,