Сама себе я напоминала то ли сватью бабу Бабариху, то ли Проню Прокоповну, точно сказать не могу, в зеркало побоялась посмотреть. Общий кошмар не мог исправить притороченный к поясу богато расшитый экзотическими рыбками кошелек размером с ридикюль. Когда я уходила на дело, Сосискин, увидев меня, так и застыл с задранной лапой, а желудки демиурчиков перестали голодно реветь, чтобы не спугнуть чудесное виденье.

Наверное, я что-то все же напутала в одежде, иначе с чего все собаки при виде меня зашлись в истерическом лае? Успокаивая себя тем, что крестьяне стоят кверху попом на своих грядках, а не просто прячутся от меня, я шла по улице и рыскала в поисках самого богатого дома, справедливо полагая, что хоромина-огромина может принадлежать только богачу, который чисто случайно является старостой. Искомый объект нашелся на самом краю деревни, он стыдливо высовывался из-за высокого забора. Интересно, вот почему всякие хапуги везде предпочитают жить по принципу «Моя хата с краю, ничего не знаю»? Спецом дома свои ставят поближе к лесу, чтоб удобнее было ноги уносить?

Зайдя во двор, я узрела классического кулака-мироеда, каким его показывали в старых фильмах. Можно описать его так: картуз-борода-пузо. От жителя моей родной Земли его отличали уши, здорово напоминающие волосатые лопухи, и нос, подозрительно смахивающий на шнопак орангутанга. А так мужик как мужик, в штаны я ему для проверки наличия хвоста, понятное дело, не лазила, да и за спиной у него маячила дородная матрона, один в один похожая на мужа, только без бороды. Узрев мое портмоне и оценив прикид, они сделали вывод – к ним пришло не чудо-юдо беззаконное, а вполне заурядная богатая тетка.

– Светлого вам дня, варрла, что вас привело в наш дом? – с доброжелательной улыбкой спросили они.

– И вам мира во всем мире и чтобы пореже власть к вам за мздой наведывалась! – расшаркались хорошие манеры.

От себя я добавила:

– Мне угодно поговорить с уважаемыми хозяевами о взаимовыгодном сотрудничестве.

«Варрла, ржу-не-могу, – зашелся в истерике мозг, а я сердито на него шикнула: подумаешь, варрла, не вахлачка же какая-то или сэруха, – и бодренько потопала в гостеприимно распахнутую дверь.

Через пять минут мы уже сидели за богато накрытым столом, который в спешном порядке наметала хозяйка. Желудок, узревший яства, тут же заорал:

«Не вздумай ничего тут жрать, утроба ненасытная, неизвестно, как я на это отреагирую!!! Будешь потом три дня и три ночи на фаянсовом коне скакать!»

«И не смей даже нюхать пойло! – скривилась печень, – предупреждаю сразу: один глоток – и последствия тебя не порадуют!»

«Ну, неприлично же, вон как люди старались, неудобно обижать!» – заканючил разыгравшийся аппетит, пускающий слюни от вида свежей выпечки, жареного мяса и запотевшего жбанчика, распространяющего аромат вина.

«Или сейчас пост, или потом понос и погост!» – припечатали мои внутренние органы.

Под их давлением мне пришлось делать вид, что совершенно сыта и веду трезвый образ жизни, а староста, представившийся Снурком, увлеченно жуя и опорожняя кружку за кружкой под неодобрительные взгляды жены, делился со мной последними новостями. От него я узнала массу информации – главное потом с умом распорядиться полученными сведениями. Итак:

Весна в этом году дружная, жители практически закончили посевную и ожидают хороший урожай репы. (Чудны крестьянские дети, выжившие после атомной войны: еще посеять не успели, а уже барыши считают.)

В соседнем городке во вторую седмицу первого месяца лета откроется ярмарка. Надо посетить выставку-продажу изделий народных промыслов, глядишь, особо надоедливых из своих недоумков в рабство продам.