Эудженио (тихо к Орацио). (Неужели вы будете полагаться на ее советы?)

Орацио (тихо). (Это мое правило: выслушиваю всех и поступаю по-своему.)

Плачида. Скажите, синьор Орацио, какую комедию вы хотите дать завтра вечером?

Орацио. Это новая комедия, она называется «Отец – соперник сына». Вчера мы репетировали первое и второе действие, сегодня будем репетировать третье.

Плачида. Я согласна репетировать, но не уверена, что к завтрашнему вечеру она будет готова.

Эудженио (тихо к Орацио). (Слышали? Она не одобряет.)

Орацио. (Не беспокойтесь, одобрит.) Какую же комедию, по-вашему, лучше дать завтра?

Плачида. Поэт, который снабжает нас комедиями, в этом году сочинил шестнадцать новых – все с характерами, все с прописанными ролями. Дадим одну из них.

Эудженио. Шестнадцать комедий за год? Быть того не может.

Орацио. Однако это так, он их написал. Обещал написать и сделал это.

Эудженио. И как называются эти шестнадцать комедий, написанные за год?

Плачида. Я вам скажу: «Комический театр», «Чванливые дамы», «Кофейня», «Лжец», «Льстец», «Поэты», «Памела», «Кавалер со вкусом», «Игрок», «Истинный друг», «Мнимая больная», «Благоразумная дама», «Не ведающая родства», «Честный авантюрист», «Ветреница», «Бабьи сплетни», венецианская комедия{9}.

Эудженио. Среди них нет комедии, которую мы хотим давать завтра вечером. Разве она не того же автора?

Орацио. Да, того же, но это маленький фарс, который не входит в счет его комедий.

Плачида. Отчего мы хотим давать фарс, а не какую-нибудь из настоящих комедий?

Орацио. Дорогая синьора, у нас недостает актеров на две серьезные роли, мужскую и женскую. Мы ждем их приезда, а пока их нет, мы не можем давать комедии характеров.

Плачида. Хороши же мы будем, если придется играть только комедию масок. Всем уже опостылело видеть и слушать одно и то же, зрители знают, что скажет Арлекин прежде, чем он откроет рот. Что до меня, заявляю вам, синьор Орацио, что в старых комедиях я выступать не согласна, я без ума от нового стиля, лишь он мне нравится, завтра я играть буду, пусть это не комедия характеров, но, по крайней мере, написана хорошо, и чувства, в ней показанные, производят впечатление. Но если так и будет не хватать актеров, то на меня можете не рассчитывать.

Орацио. Но, однако же…

Плачида. Вот что, синьор Орацио, я уже здесь стою целую вечность, хватит с меня. Я иду к себе в уборную. Позовите меня, когда начнется репетиция, и передайте синьорам актрисам, чтобы впредь не заставляли ждать примадонну. (Уходит.)

Орацио и Эудженио.

Эудженио. Можно лопнуть со смеху.

Орацио. Вам смешно, а меня злоба душит.

Эудженио. Сами же говорили, что нужно терпение.

Орацио. Тут никакого терпения не хватит.

Эудженио. А вот и Панталоне.

Орацио. Дружище, окажите любезность, поторопите дам.

Эудженио. Охотно. Уверен, что найду их либо в постели, либо за туалетным столиком. Это их главные занятия: отдыхать или наводить красоту. (Уходит.)

Орацио, затем Тонино.

Орацио. С добрым утром, синьор Тонино.

Тонино. Мое почтение.

Орацио. Вы, кажется, сегодня не в духе?

Тонино. Не знаю. Знобит немножко, нет ли у меня жара?

Орацио. Дайте-ка, я пульс вам пощупаю.

Тонино. Сделайте одолжение, кум, и скажите, ровный он или частит.

Орацио. Жара у вас нет, но пульс частый. Наверное, вы чем-то обеспокоены?

Тонино. И знаете чем? Я вне себя от страха.

Орацио. От страха? Чего же вы боитесь?

Тонино. Дорогой синьор Орацио, шутки в сторону, поговорим серьезно. Комедии характера поставили наше занятие с ног на голову. Бедняга комедиант, изучивший свое ремесло, привыкший худо-бедно к импровизации, должен теперь учить роль по писаному, и если он заботится о своем добром имени, то ему нужно думать, нужно учиться, нужно дрожать всякий раз, когда ставится новая комедия, сомневаясь, знает ли он ее достаточно и может ли представить характер как следует.