– Папа, ты вот говоришь, что овощи очень полезны для здоровья?

– Конечно, сынок, – подтвердил я с умилением: все-таки мои слова, хоть и небыстро, но доходят до чистых детских сердец. – А почему ты спрашиваешь? – Ваня посмотрел в потолок, собираясь с мыслями, и бойко проговорил:

– Но мамины котлетки тогда тоже очень полезные.

– Котлетки? – разочарованно протянул я. – Чем же они полезны?

– Мама ведь добавляет в них и лучок, и чесночок, и петрушку, – обдуманно и твердо объяснил Ваня.

Наш посёлок чуть ли не граничил с ленинградскими пригородами – Стрельней и Петродворцом. Однако административно относился уже к Ленинградской области. Но мы считали себя ленинградцами, а Ленинград был в СССР второй столицей.

Многоэтажки, асфальт, уличное освещение соседствовали у нас с большими полями, засеянными кормовыми травами для нашей птицефабрики. Зимой на замерзшее, заснеженное жнивье грузовики привозили опилки вперемежку с куриным пометом. Бульдозеры сгребали органику в большие кучи, а ранней весной тракторы разбрасывали удобрения по полям. Из окон нашей квартиры на пятом этаже Саша и Ваня с интересом наблюдали за хороводом техники. Я объяснял им, что большие горы на полях – это навоз. Машины и тракторы вывозят его на поля, чтобы удобрить землю. Тогда летом травка пойдет в рост, и у курочек зимой будет много еды.

Летом 1987 года мама Ирины устроилась на базу отдыха на Азовском море и пригласила нас приехать отдохнуть, оздоровить малышей морскими купаниями и солнцем, которого в Ленинграде явно не хватало. Уговаривать не пришлось. И вот мы уже на базе «Азовская». Июль, жаркая погода, сухой приятный степной воздух, теплое неглубокое Азовское море, – красота неописуемая. Почти весь световой день мы блаженствовали на пляже: купались, загорали, читали. Саше было уже четыре с половиной года, а Ване – три с половиной. И, если малыши не барахтались в воде и не приставали к нам со своими играми, они часами рыли влажный прибрежный песок, грузили его в свои пластмассовые самосвалы, везли на другое место там его сгружали разбрасывали и ехали за новым грузом.

Кажется, на четвертый пляжный день к Ирине неожиданно подошла мама, они зашептались. «Ну, Галина Петровна, доченька, я тебе говорила, она моя начальница, – доносились до меня тихие голоса, – хочет познакомиться с тобой. Она знает, что ты приехала с детьми, с мужем, что вы живете в Ленинграде. Да, это пять минут». – «Хорошо, хорошо», – нехотя согласилась Ирина. Надежда Лукинична ушла, но через четверть часа вернулась с Галиной Петровной. Это была приятная, интеллигентная женщина, мамина ровесница, по виду начальница. Мы поздоровались, обменялись любезностями. Похвалили порядок на базе, погоду, море. «Да, – заметила Галина Петровна с гордостью, – это не то, что в Ленинграде. Дождь и сырость круглый год. Я там была дважды. Но какой прекрасный город, не могу забыть Невский проспект и набережную Невы… А это ваши сыночки? Как похожи друг на друга. Погодки, говорите, не близнецы? А что вы делаете, ребятки, с машинами, – обратилась Галина Петровна к Саше и Ване. – Что-нибудь строите. Завод? Стадион?»

Саша и Ваня подняли головы, удивленно похлопали глазами. Потом Саша громко, так что соседи по пляжу даже оглянулись, объяснил:

– Мы вывозим на поля навоз! – а Ваня подтвердил. – Да, удобряем землю, чтобы у курочек была травка зимой.

Среди нас, взрослых, на пару секунд воцарилась неловкая пауза. Первая нашлась Ирина. У нее быстрая реакция.

– Что вы болтаете глупости! – оборвала она мальчишек. Потом повернулась к Галине Петровне: – Конечно, строят завод. Рядом с нами много строек.