Шум на первом этаже известил, что Сергей прибыл, а женские крики, стенания и обвинения свидетельствовали, что мамочка не проспалась, а даже очень наоборот. Для меня оставалось загадкой, откуда она берёт выпивку. Сколько раз мы с отчимом переворачивали дом, беседку, гараж. Мы ничего не находили, а результат не заставлял себя ждать. Каждый вечер мы лицезрели невменяемую агрессивную особу, изводившую себя и окружающих безумными выходками.

Скандал внизу стих довольно быстро. Шаги на лестнице, стук в дверь.

Я нехотя поднялась и щёлкнула замком. Отчим вошёл в мою спальню и устало опустился на кровать.

─ Я уже не знаю, что делать. ─ Он потёр виски и низко склонил голову. ─ Понимаешь, Стелла, я тоже человек, и имею право хотя бы отсыпаться. Мне эти скандалы уже вот где сидят. ─ Ребро ладони пересекло шею.

Я присела рядом.

─ Понимаю. Ты хочешь уйти. И я не осуждаю тебя.

Сергей обнял меня за плечи и притянул к себе.

─ Я буду помогать тебе, звёздочка. А хочешь, поехали со мной. Возможно, это как-то встряхнёт твою маму.

Я отрицательно покачала головой.

─ Нет, я не брошу её. Она же пропадёт.

По моим щекам катились слёзы. Я чувствовала, что теряю близкого человека, двух близких мне людей, но ничего не могла сделать. И тут из маминой спальни послышался шум, треск и звяканье, будто кто-то опрокинул стол и разбил вазу. Вскочив, мы кинулись на звук.

То, что я увидела, ещё долго стояло перед моими глазами, являлось в страшных снах, вызывая приступ истеричного плача. Мама сидела на полу и водила по запястью кусочком острого стекла. Кровь хлестала фонтаном из располосованной конечности, но она, точно не чувствовала боли, точно не осознавала, что делает.

Сергей схватил простыню и, отобрав осколок вазы, прижал белоснежную ткань к ране. Я же стояла, как вкопанная, и громко надрывно выла. Мой рассудок не мог принять вот такой реальности. Он защищался, как мог, слезами, стонами, хрипами.

Отчим разрывался между мной и мамой. Оставив жену лишь на мгновение, он подбежал ко мне и принялся трясти.

─ Очнись, Стелла, соберись с силами. Ты должна мне помочь.

Я тупо кивала, не понимая, в чём именно состоит моя помощь, всхлипывала, ловила ртом воздух, но никак не могла успокоиться. Вид и запах крови сводили с ума, отзывались резкими спазмами в желудке и болью в горле.

Поняв, что толку от меня нет, Сергей отступил, и вновь склонился над женой.

Я наблюдала, как он вытащил телефон, как набрал номер и назвал наш адрес.

А потом… потом в нашем доме появились люди в медицинской форме. Они забинтовали руку мамы, и сделали ей инъекцию. Наверное, успокоительное! Я наблюдала, как моя родительница обмякла и опустила голову на грудь. Слова доносились до меня, словно эхо. Я с трудом понимала их смысл.

─ Глубокие порезы. Придётся шить.

─ Что с девочкой? Она не пострадала?

Доктора, мужчина и женщина, склонились надо мной.

─ Ты как? Ты в порядке?

Их лица то расплывались, то приобретали обычные очертания. Я никак не могла сфокусироваться. И ответить не получалось.

─ Нужно и её забрать. Девочка в шоке.

Забрать меня? Я хотела крикнуть, что никуда не поеду, но язык прилип к нёбу. Вместо слов из меня вырвался странный булькающий звук.

─ Не нужно. Я посижу с ней. Думаю, это скоро пройдёт.

Я с благодарностью взглянула на Сергея.

Мужчина-врач кивнул.

─ Как хотите.

А женщина открыла чемодан. Секунда, и в моё плечо вонзилась острая игла. Тело тут же приобрело лёгкость, и я погрузилась в блаженную темноту.

Следующее утро принесла новое потрясение.

─ Мирославцева! Опять не по форме? ─ Наша классная дама, Ольга Анатольевна, державшая параллель в ежовых рукавицах, поправила очки и поджала тонкие губы.